Ануш
Устало опустилась на продавленное кресло, обнимая кружку с горячим кофе. Ну и ночка выдалась сегодня, а до конца смены оставалось ещё три часа. И, судя по стонам из блоков, эти часы будут не менее забитые.
Из-за двери раздался осторожный стук, больше похожий на виноватый скребок, и я машинально присосалась к горькому напитку, как будто его мог кто-нибудь отнять. Поразительно, как после двух суток, проведённых на ногах, стирается потребность в привычном, а силы остаются лишь на необходимый минимум. Вот как сейчас — спинка кресла, поддерживающая затёкшие мышцы, и чашка бодрящего кофе, подающая лживые сигналы мозгу, что не время спать.
— Ануш Вардановна, там та нестабильная анорексичка рожает, — просунулась в щель Нина, выискивая меня в полумраке ординаторской. — Неонатолога вызвали. Девочки кресло готовят.
— Сколько у меня есть времени? — покрутила головой, разминая шею.
— Пять минут, — шепнула Нина, кинув взгляд на часы. — Я пока её обработаю.
— Хорошо, — кивнула, салютуя акушерке кружкой. — Допью и приду.
На мгновение позволила себе прикрыть глаза и прокатить по языку обжигающую жидкость. Ещё полтора месяц назад я предпочитала потягивать щедро сдобренный сиропом капучино развалившись на диванчике в светлой, наполненной рассветными лучами кухни, где каждая полочка, каждый крючочек были подобраны мной с любовью.
Тут же приятное видение пошло рябью, а вместо него всплыла совсем безрадостная реальность. Однокомнатная квартирка на первом этаже в покосившейся хрущёвке. Старый двор, поросший тополями, из-за чего сквозь пыльные окна никогда не проникало солнце. Тут же затхлая вонь подвала, разводы плесени под потолком, выползающие по ночам тараканы и систематические засоры в сливах.
К сожалению, моей предыдущей зарплаты хватило лишь на съём этого безобразия, и наработкой дополнительных смен я пыталась улучшить свои жилищные условия. А ещё, если честно, мне требовалось научиться дотягивать от зарплаты до зарплаты и не спускать остатки от съёма в первую же неделю. Не привыкла пересчитывать каждую копейку и ограничивать себя в тратах.
Я росла маленькой принцессой в очень состоятельной семье. И замуж вышла за такого же отпрыска с золотой картой в зубах. Наш брак был обговорён родителями практически на стадии пелёнок и ползунков ради скрепления финансовой империи отцов.
Моя учёба и работа в обычном роддоме стали небольшим протестом на ограничения, что лежали на женщинах в нашей семье. Туда не ходи, это не делай, то не читай, там не смотри. И так всю жизнь. С ней не дружи, с ним не разговаривай, на экскурсию не ходи, в восемь вечера должна быть дома. Последнее относилось к выпускному по окончанию школы.
После институт, свадьба, ремонт в подаренной свёкром квартире, долгожданная беременность, результаты анализов, а потом вся жизнь понеслась под откос.
— Что у вас здесь? — влетела в родовую, натягивая перчатки и сходу оценивая ситуацию.
На кресле корчилась тощая девица, проклиная и матеря какого-то Савку. Судя по злости в голосе, тот являлся непутёвым отцом ребёнка или быком-осеменителем, как неоднократно прилетало в его адрес. Самое удручающее, что роженица абсолютно не слушала команд Нины, усложняя и себе, и нам работу. А страдать без помощи мамки будет малыш.
— Показалась головка, — отчиталась Нина, стряхивая мотком головы каплю пота с носа. — Придётся всё делать самим.
И мы делали — я давила, Нина тянула, Люба обеспокоенно пялилась через плечо, готовясь перехватить ребёнка, а анорексичная дама визжала, отталкивала меня и пыталась лягнуть акушерку. Безопаснее привязывать такие экземпляры. Только законом запрещено.
— У нас девочка, — подняла синюшную малышку Нина и сразу передала Любе, укоризненно поглядывая на верещащую роженицу.
