Я радостно улыбаюсь и захожу в офис. Кто бы мне сказал, что, после того что я пережила около года назад, я буду так счастлива сейчас. Все испытания делают нас сильнее, я в этом уверена, и впереди нас ждет только лучшее. Доказательство этого лежит у меня в кармане плаща, и меня так и распирает, чтобы позвонить Матвею или отправить фотографию. Я еще не знаю, какая у него будет реакция, все же у него уже есть дети, но они взрослые. У сына своя жизнь и своя семья, а младшая – подросток, так что в отце нуждается постольку-поскольку. Да еще и учиться за тридевять земель.
Танцующей походкой захожу в приемную, из кабинета Матвея слышны голоса. Замираю и прислушиваюсь. Что-то Матвеюшка расшумелся. Надо заглянуть к нему и спасти его посетителя.
Делаю кофе и, быстро постучав, не дожидаясь ответа, вхожу в кабинет. Матвей там с начальником службы безопасности Кириллом. И как только я захожу, они сразу же замолкают.
– А я кофе принесла, – не глядя на мужчин, подхожу к столу и хочу поставить поднос на столешницу. Взгляд останавливается на моей сумке, которая стоит посередине стола. Рядом с сумкой лежит портативная видео камера. Эта камера была встроена в сумку, я даже в свое время дырочку прорезала в хорошей вещи, чтобы спрятать объектив камеры. Я ее там установила еще давно, считай, в прошлой жизни. Чтобы поймать одного нехорошего человека на нехороших поступках, и поймала. На свою голову.
– Это ваше, Дарья Александровна? – начальник службы безопасности компании Асеев Кирилл строго смотрел на меня.
– Даша, как же ты могла? – на лице мужчины отразился весь спектр эмоций.
Я вспоминаю, что после происшествия с бывшим начальником я не трогала камеру. Я и сумку-то не трогала, вот только нашла ее недавно в своих вещах и начала носить. Хоть подруга мне и говорила обратиться в полицию и показать там запись, но я не хотела. Предавать огласке все, что со мной совершил мой бывший босс, у меня не было желания. Матвей с осуждением смотрит на меня, он видел запись? Он думает, что я сама спровоцировала? Ну, конечно же, он мужчина и думает, что если над женщиной совершили насилие, то она сама во всем виновата – спровоцировала.
– Да, это мое, – я сжала крепко челюсть, загоняя эмоции куда подальше. Он не увидит моих слез или того, насколько мне больно окунаться в те события снова.
– Думаю, ты понимаешь, что между нами все кончено, – эти слова как удар под дых.
– Да, – это единственное, что я могу выдавить из себя. На более длинные предложения не могу решиться, ибо скачусь в банальную истерику и начну умолять не бросать меня. Ведь я же не виновата. Я сопротивлялась, я отбивалась, но что может противопоставить женщина взрослому сильному мужчине.
– Мы не станем давать делу ход, думаю, вы сами в этом заинтересованы, но камера останется у нас. У вас еще есть дубликаты записи? – Кирилл сухо задавал вопросы, а Матвей отвел взгляд. Но перед тем, как он посмотрел на камеру, я увидела во взгляде презрение, разочарование и брезгливость.
Вот это именно те эмоции, настоящие, которые будет испытывать обычный мужчина к женщине, которая подверглась насилию. Брезгливость и омерзение.
А Катя еще говорила, что Матвей не такой, и я готова была рассказать все об этой ситуации. Ха-ха, три раза. Как же “не такой”. Вот прямое доказательство того, что он, как и любой среднестатистический мужик, обвинит в изнасиловании саму жертву насилия.
– Даш, ты ничего не хочешь мне сказать? – Матвей смотрит с какой-то жалостью на меня. Он что, издевается надо мной? Так плохо меня узнал? Думает, я оправдываться буду? Как бы я его ни любила, но себя я люблю больше и ту крошечную жизнь, что теплится во мне, тоже.
