Часто бывает, что мы не замечаем, как проходят наши дни.
Воспринимаем все, как должное, вот сейчас: отведу детей в садик,
школу, побегу на работу, вечером заберу, приготовлю ужин, спать
уложу. В субботу день рождения у мамы, подарок нужно купить, а в
следующем месяце отчет сдавать, придется до поздней ночи сидеть.
Муж пришел с работы усталый, но обнял, телевизор сел смотреть. И
все это жизнь, обычная, спокойная, надежная. И вдруг она трещит по
швам, резко так, сразу. Утром был человек, а вечером его нет. Он
больше не придет, не обнимет, не прижмет. Все, что было связано с
ним остается мертвым грузом: в разбросанных или аккуратно сложенных
в шкафу вещах, его любимой чашке с танком или бабочкой, его сорт
кофе или ее духи на полке. А самого человека нет. Вначале ты ждешь
звонка, поворота ключа, вздрагиваешь наткнувшись в телефоне на его
контакт или на фотографию в соцсетях. И вспоминаешь, а его же нет,
но он вот он, улыбается, держит сына на руках или свечи на торте
задувает. Или вот она из роддома с цветами и улыбкой.
Понимание приходит позже, когда начинаешь себя обрывать на
словах «Надо сказать ей, что опоздаю к ужину», а сказать некому...
Только там, на кладбище, когда приходишь сначала на сорок дней,
потом полгода или год, а может чаще или реже, удивляешься, а как я
так живу? Ее то нет, а я есть. Живу без нее, без заботы, смеха,
ласки, без любви ...
Утром проснулся, когда солнечный луч начал нагло рваться в
глаза. Не задернутая до конца штора стала причиной пробуждения в
это субботнее утро. Открыл глаза, вытягивая руку, стараясь нащупать
теплую грудь Нади и наткнулся на холодную подушку. Так и есть, жена
уже встала и видимо спустилась вниз, оставив меня одного. В доме
было тихо, но даже сюда донесся вкусный запах жаренных блинчиков.
Завтракать я хотел, но больше мечтал, что проснусь, обниму еще
сонную Надюшку, заберусь руками под короткую футболку, сожму
упругую теплую грудь, а дальше... Ох, чтобы я сделал дальше. Вчера
лег поздно, жена уже спала, отложил занятие любовью на утро, а
теперь мучаюсь. Как назло, первый выходной за месяц, а мечты
пропали впустую.
Встал с кровати, морщась от болезненной твердости внизу живота.
Мой друг жил своей жизнью и требовал удовольствия. Когда я
занимался сексом? Месяц или два назад? Новый проект настолько
завалил меня работой, что я только что не спал у себя в офисе.
Приходя домой почти падал на кровать, желая только одного,
выспаться. А утром уезжал, не всегда успевая позавтракать. И вот,
проект сдан, выходной есть, а жены рядом нет. Гадство!
Прошел в ванную, остановился, разглядывая себя в зеркало. Ну
что, Даниил Николаевич, завтра вам тридцать пять. Вы многого
добились: свой бизнес, счет в валюте, хороший дом в два этажа с
бассейном и сауной, а да, еще маленькая дочь, которой три года и
красавица жена, которая сбежала на кухню. Супер!
Залезаю под душ, включая почти холодную воду, чтобы снять
возбуждение и выскакиваю из него через пять минут, клацая зубами.
Зато своего добился, могу спокойно надеть тренировочные штаны и
боксеры, не порвав их по швам. Вышел из комнаты, спускаясь по
широкой лестнице, слушая, как из кухни доносятся голоса дочери и
жены. Заглядываю тихо в кухню и улыбаюсь. Мои девочки вдвоем пекут
блинчики. Надюшка стоит у плиты, рядом с ней на невысокой скамеечке
дочка и наливают в сковороду тесто, затем ловко переворачивают
золотистый блин. Рот наполнился слюной, не часто Надя печет блины,
а сегодня суббота и домработница на выходном, вот и орудуют они
сами на кухне.
— Папа! — спрыгивает Вика со скамейки и подбегает ко мне, — Ты
сегодня дома? — спрашивает дочь, цепляясь за мою ногу и поднимая
взгляд котенка.
