Все персонажи и события в книге
являются вымышленными. Любые совпадения с реальностью просто
случайность. Книга не претендует на историческую
достоверность.
Молва гласит: «Наш путь судьба не
выбирает,
Мы сами знаем, как нам
жить».
Но кое в чем, она нас выбора
лишает.
Нам не дано решать, кого
любить.
Туман. В округе ни души. С двух
сторон дороги, что петляла между невзрачных тощих деревьев, на
многие мили простиралось поле. Никто так и не убрал его, хотя на
дворе стояла поздняя осень. Капли мелкой измороси, подхватываемые
ветром, без труда проникали в бричку, а ямщик, словно уснув от
такой тоски, отнюдь не спешил подгонять лошадей.
Мы ехали уже около четырех часов, и
за это время я успела изрядно подустать от того уныния, что
сопровождало меня в пути. Дорога, мокрая и грязная, навевала
воспоминания о днях далеко минувших, когда меня, навсегда разлучив
с семьей, забрали в Институт.
Нет, я ни в коем случае не смела бы
жаловаться на свою жизнь. Родители отлично понимали, что после
окончания обучения меня ждало прекрасное будущее и высокое
положение в обществе. Все сложилось в точности, как они и хотели.
Меня обучили танцам, музыке, искусству, этикету и даже некоторым
правилам, не предписанным этическим кодексом фрейлин, но очень
необходимым для дворцовой жизни. Проще говоря, с таким багажом
навыков и умений мне повезло быть избранной фрейлиной к
императорскому двору.
Я посмотрела на мрачные холмы,
утопающие в туманной дымке на горизонте, и дурные воспоминания
рекой нахлынули на меня. Я была не в силах им сопротивляться.
В тот ноябрьский холодный день,
когда мне исполнилось девять, мы с отцом планировали сидеть целый
день у камина, вслух читая сказки. В такой обстановке мы проводили
большинство праздничных дней. Родители частенько придумывали для
меня истории о мудрых правителях, страшных ведьмах и доблестных
цесаревичах, заставляя меня верить в то, что однажды я попаду во
дворец и встречу там своего сказочного рыцаря, ради меня одной
готового броситься в смертельную схватку с огнедышащим чудищем. Тот
день я ждала с особым теплым трепетом.
Однако утром, выйдя из спальни и
предвкушая праздник, я почему-то не обнаружила отца, ласково
подзывающего меня в гостиную. Вместо этого я наткнулась на свой
маленький чемоданчик с собранными вещами и маму, которая со слезами
на глазах пыталась впопыхах объяснить мне, робкому маленькому
созданию, куда и зачем меня увозят дядя с тетей на повозке. Этот
день, в итоге, был последним, когда я видела мать.
Я вынырнула из тяжёлых воспоминаний.
И хотя теперь я чувствовала в душе невероятную гордость за себя,
удостоившейся чести служить фрейлиной при дворе, в моей памяти
навечно запечатлелись те моменты, когда я, совсем одинокая,
внезапно брошенная девочка, ехала по мокрой дороге в неизвестность
и думала: «Может, это только на пару дней, пока у мамы не пройдет
кашель?».
Но, конечно, никто так и не забрал
меня из Института. Так пара дней растянулась на девять долгих лет
обучения, за время которых я стала той, что мчала сейчас в
Императорский дворец навстречу своей мечте. И сердце мое в те
минуты сладострастно сжималось в предвкушении роскошных балов,
светских раутов и императорских приемов.
Погода, однако, не сильно
благоволила мне в этот осенний день. Коричневая, еле припорошенная
первым мокрым снегом земля, казалось, никогда больше не должна была
вернуться к жизни и покрыться зелёной весенней травкой, что
заблестит под утренней росой на рассвете. Я не видела ни деревьев,
ни ветхих избушек у обочины, только пустынную бесконечную равнину,
которая изредка сменялась такими же унылыми холмами. Но и они не
отличались особой живописностью, и единственным разнообразием серой
равнины были тощие голые берёзки, стоявшие на возвышенностях так,
словно кто-то особенно жестокий раздел их и выставил замерзать.
