Александр устроился в кресле из бамбука, откинул голову, вытянул
длинные ноги. Закрыл глаза, попытался успокоиться. Впрочем, не так
он и нервничал, скорее отмахивался от противных, липких эмоций от
встречи с собственной семьёй в их «семейном гнезде», расположенном
в последние лет десять в замке на Лазурном берегу. Ни больше и не
меньше – в замке!
Виссарионовой Евдокии Фёдоровне – матери Александра, –
показалось, что юг Франции – самое подходящее место для родового
гнезда благородного семейства. Отец, Павел Александрович, желая
побаловать драгоценную жёнушку, купил вожделенную недвижимость с
видом на морскую гладь и проходящие мимо парусники.
Сам же Александр поначалу гостил у родителей не меньше
пяти-шести раза в год, сейчас перешёл на график год через два. Один
год приезжал на пару дней, два – игнорировал, если дела заносили в
этот регион, останавливался в гостинице.
Вот и сегодня он отдавал сыновний долг, морщась про себя от
всего происходящего, в первую очередь – от назойливой заботы
матери. С трудом высидел совместный праздничный ужин, оставалось
отбыть лёгкий завтрак, после – дружелюбное прощание и, наконец,
самолёт, который унесёт его подальше от Виссарионовых-старших на
ближайшую пару лет.
Он невольно поморщился, повёл плечами, как при сквозняке,
вспоминая разговор за семейным столом в столовой никак не меньше
ста с лишним квадратов, обставленной в стиле ренессанса, если
верить матери семейства. Александр в этом ни черта не понимал и в
ближайшие лет двести разбираться не собирался.
– Дорогой, когда ты порадуешь нас приятной новостью? –
осведомилась мать, отложив в сторону столовые приборы.
– Какой именно? – Александр сделал вид, что не понял вопрос.
– Естественно, я имею в виду твоё семейное положение.
Ничего естественного в том, что родители лезут в личные дела
тридцатипятилетнего сына, Александр не видел, однако, промолчал,
лишь поднял в недоумении бровь, в упор глядя на излишне молодящуюся
мать.
– Что не так с моим семейным положением?
– У тебя его нет, – пропела мать. – Тебе пора подумать о семье,
о детях. Мы с отцом хотим внуков.
– Да уж, хотелось бы дожить до столь знаменательного события
пока я ещё не в старческом маразме, – неопределённо хмыкнул
отец.
Он то ли подыгрывал матери, то ли подкалывал её, а может, и то,
и другое, и третье на закуску.
– Доживёшь, – усмехнулся Александр.
– Ты, наконец, сделал предложение этой своей… Веронике?
Виктории? Как там её?.. – равнодушно поинтересовался отец.
– Господи, нет! – воскликнула мать, включая на полную катушку
Евдокию Фёдоровну, русскую аристократку, жаль только, родом из
условного Мценского уезда, из семьи потомственных рабочих и
крестьян. – Эта ваша Вера – профурсетка!
– Профурсетка, мама, это женщина лёгкого поведения, а Вера
Андреевна Соколовская – одна из успешных адвокатов в области
корпоративного права.
– Работа не мешает ей быть профурсеткой, – ожидаемо ощетинилась
мать.
Одна и та же история на протяжении десяти, нет, уже пятнадцати
лет. Стенания о внуках, которых срочно требовалось родить
единственному наследнику четы Виссарионовых, и в то же самое время,
любая кандидатура на роль матери этих самых внуков отметалась, как
недостойная. Профурсетка – одна из самых лояльных характеристик из
уст Евдокии Фёдоровны, можно сказать, комплимент.
– Не переживай, – примирительно ответил Александр. – Я не
собираюсь вступать с Верой в брак.
– Хорошо, – наигранно тяжко выдохнула Евдокия Фёдоровна. – И всё
же, мы с папой ждём, когда ты позаботишься о собственной семье и
обеспечишь нас внуками.
– Я дам тебе телефон своего врача, уверен, с помощью денег и
связей отца вы сумеете найти общий язык и обеспечите себя внуками
без моего участия, – спокойно ответил Александр.
