Ночной клуб “Портал” вблизи студгородка Prestige International University (более известного под названием “Элитка”)
Антон Разумовский
Музыка бьет по ушам, впивается в череп и заставляет вибрировать каждую кость. Полумрак, прорезанный синими и красными лазерами, скрывает дешевый алкоголь в бокалах тех, кто не может позволить себе “Вдову Клико”.
Я стою у барной стойки, лениво помешивая лед в своем стакане с виски. Отсюда, с моей наблюдательной вышки, весь этот муравейник виден как на ладони. Вот наши – расслабленные, громкие, одетые в последние коллекции. А вот – они.
Бюджетники. Забились в углы, пьют самое дешевое пиво, смотрят на нас с плохо скрываемой завистью. Их можно вычислить за секунду: по неуверенным движениям, по одежде с масс-маркета, по взгляду, в котором читается “я здесь чужой”.
Смешно.
Они думают, что раз уж пролезли в наш университет по своим олимпиадам, то стали частью нашего мира. Наивные. Можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки – никогда. Эта пропасть между нами не измеряется деньгами. Она в крови, в воспитании, в праве, с которым мы родились.
Мой взгляд цепляется за яркое пятно на танцполе. Катя Князева. Вся в блестках, смеется, запрокинув голову. Волосы летят, как в замедленной съемке. Она – идеальный трофей.
Дочь партнера моего отца, красивая, дерзкая, единственная, кто до сих пор не растаял от моей улыбки. Это заводит. Вызов – вот что мне нужно в этом болоте скуки и предсказуемости. Я ставлю стакан на стойку.
Иду сквозь толпу, которая расступается передо мной, словно вода перед ледоколом. Я не толкаю их, просто иду, и они сами чувствуют, кому нужно уступить дорогу.
На моем лице – фирменная ухмылка, та, что обещает всё и ничего одновременно. Я подхожу к Кате сзади, наклоняюсь к самому уху, перекрывая грохот музыки.
– Князева, если будешь так сиять, у всего клуба случится эпилептический припадок. Пожалей простых смертных.
Она вздрагивает, но тут же оборачивается, и в ее глазах пляшут опасные огоньки. Она не из тех, кто смущается. Она из тех, кто бьет в ответ.
– Разумовский, а я думала, это от блеска твоего непомерного эго у всех глаза слезятся. Смотрю, ты снова на охоте?
– Я не охочусь, Катя. Я просто выбираю, – я обвожу взглядом танцпол, нарочито пропуская ее. – Хотя сегодня, признаться, выбор невелик. Сплошные серые мыши. Кроме одной королевы, конечно.
Она фыркает, но я вижу, что ей приятно. Еще бы. Она привыкла быть в центре внимания. Она живет этим. Мы с ней сделаны из одного теста – избалованного, дорогого, циничного.
Поэтому мы так и тянемся друг к другу, как два одинаково заряженных магнита, которые должны отталкиваться, но почему-то не могут.
– Твоя самоуверенность когда-нибудь тебя погубит, Антон, – говорит она, делая глоток из своего бокала.
Шампанское. Конечно.
– Меня? Нет. Она – мой главный актив. Я могу получить любую девушку в этом зале. Абсолютно любую. Стоит мне только захотеть. Щелкнуть пальцами.
Я демонстративно щелкаю пальцами у нее перед носом. Это наглая провокация, и я знаю это. Я хочу увидеть ее реакцию, вывести ее из равновесия.
И у меня получается.
Катя громко смеется, звонко, так, что несколько человек оборачиваются на нас. Ее смех – это вызов, брошенная перчатка. Она не верит ни единому моему слову, и это именно то, что мне нужно.
– Серьезно? Щелкнуть пальцами? – она качает головой, и ее глаза сверкают насмешкой. – Антон, твое эго скоро начнет требовать отдельный VIP-вход. Ты такой предсказуемый.
– Я не предсказуемый. Я эффективный. Это разные вещи, – парирую я, подходя еще ближе. Теперь между нами всего пара сантиметров. Я чувствую запах ее духов и шампанского. – А ты просто боишься признать, что тоже попадешься на крючок, если я этого захочу.
