Это жестоко – помахать у человека перед носом тайной, а потом сделать вид, что ничего такого не было. Можно ли вернуться к нормальной жизни после всего, что мне довелось пережить? Нет, нельзя. Я же всё помню.
Вчера, например, соседи пригласили нас на пикник к речке – там пляж есть хороший. Нормальный пляж – санкционированный, окультуренный, с беседками и мангалами. Июль, жара, все купаться полезли, а я так и не смогла заставить себя войти в реку, поскольку знала, что там водятся нявки. Отдыхающие взбаламутили всё, ил со дна подняли, шумят, а пакостливые речные обитатели этого не любят. Всё ждала, когда кто-нибудь с визгом из воды выскочит. Дождалась – одну из дам в бикини кто-то больно цапнул под водой за объёмную филейную часть. Упомянутая часть сразу же покраснела и начала опухать. Теорий по данному поводу было много – кто-то спорил о том, кусаются сами жуки-плавунцы или только личинки, другие вспомнили об ужах и гадюках, которым в жару тоже в воде находиться нравится. Третьи при этом авторитетно заявляли, что в воде змеи не кусаются, но их никто не слушал. Все искали объяснимую причину и реального вредителя, а я была уверена, что нявкам просто захотелось тишины и покоя. Хотели – получили, но ненадолго. Людей иногда бывает очень сложно удержать от пути к намеченной цели. Жарко же, купаться хочется. Минут пятнадцать, наверное, к воде не подходил никто, а потом снова залезли и муть подняли.
«Я грудью кормлю, мне нельзя», – объясняла я любопытным свой отказ от водных процедур. Так и просидела на берегу с четырёхмесячным Владиком все три часа, пока мы там были. А ночью оставила Власова с сыном и поехала к речке одна, потому что там в это время никого нет. Никто не плещется, никто не бесит водяного и нявок – можно спокойно поплавать в своё удовольствие, не опасаясь за филейные части.
И так всё время. Я постоянно оглядываюсь на прошлое, потому что знаю о существовании того, во что никто не верит. Знаю о том, что на нашей улице ещё в двух домах живут домовые – мне Нефёд сказал. Обычные рыжие домовые без способности показывать вещие сны. Мне, правда, вещие сны тоже уже никто не показывает, потому что я не ведьма, но я-то знаю, что это возможно. И дворовые в нашем селе тоже есть, но на других улицах. И леший в лесу, хотя это не столько лес, сколько посадка – там сосны и берёзки ровными рядами растут. Это не пугает, нет – просто раньше я всё это видела, а теперь не вижу. Реальность стала для меня слишком тесной, мне другой мир нужен. Мой мир – сказочный, полный волшебства и странных существ. Мир, в котором я могу видеть опасность, от которой нужно защищать своих близких.
Четыре месяца назад, когда родился Владик, мы с Власовым решили, что в нашей жизни больше не будет колдовства. Я заполнила свою врождённую душевную пустоту любовью, но это не равноценная замена, и она не отменяет того, что прилагалось к пустоте. Не хочу, чтобы моя жизнь снова превратилась в череду неудач, как это было до встречи с магией. Не хочу чувствовать себя несчастной и неполноценной. Пока вроде бы всё хорошо, но сколько это будет длиться? Где гарантия, что завтра какая-нибудь очередная катастрофа не вынудит меня бросить всё и снова окунуться с головой в сверхъестественные опасности?
Катастрофа, кстати, уже маячит на горизонте. Сегодня утром соседка по секрету сообщила мне, что сотрудница местного Дома Культуры Галина Львовна положила глаз на моего мужа. «С ней ухо держи востро, она мужиков только так ворожит», – последовало предупреждение, от которого веяло проблемами, а не оптимизмом. Хорошо ещё, что есть Нефёд – он приворот распознал бы. А я… Я теперь никто. Ничего не могу. И если моего мужа кто-то приворожит, то бежать за помощью к другим колдунам придётся – к Марии, например, которая у себя на уме.
