Я сидел на диване и тупо глядел в потолок, пытаясь разглядеть хоть одно белое пятно. Довольно трудно сидеть так долгое время. Но я сидел и терпел жжение где-то внутри шеи. Я ждал хоть какой более-менее дельной мысли. А говорят, в наше время не бывает героев.
Густой и терпкий туман заливал округу, как дым от какой-нибудь неимоверно крепкой сигареты; ни черта не видно и тяжело дышать. Небо было застлано той же серой пеленой, ни намёка на солнце, хоть на самый маленький лучик. Из окна я видел только небольшую часть улицы, но было легко догадаться, что всю ночь шёл дождь. Асфальт, неровный и бугристый, делился на холмики и впадины, наполненные водой ночного дождя. Трава блестела блёклым сиреневым цветом. Привычный гул улиц совсем пропал, вместо него несла караул таинственная тишина.
Мне не спалось. Около четырёх утра я захотел прогуляться. Затхлый квартирный воздух осточертел, а открытые окна никак не влияли на ситуацию; на улице совершенно не было ветра. Меня воодушевлял тот факт, что я увижу пустой, спокойный, ещё спящий город. Без присущей ему суеты и нервозности, которая уже сидела в печёнках. Я быстро оделся и на моём лице проявилась странная улыбка.
Было воскресенье, бесплановое и совершенно свободное от каких-либо дел и забот. Вот, я уже спускаюсь по лестнице и как обычно открываю дверь подъезда, в сопровождении ещё такого же обычного писка после нажатия кнопки, которую, почему-то, не получилось подчинить с первого раза. Я вышел и тут же ощутил всей кожей влажный ветер и пар от асфальта. Навязчиво резко пахло травой и цветками неизвестного мне растения. Макушки высотных домов полностью спрятались в тумане, который заполонил абсолютно всего меня самого. Чувство полного сокрытия от мира поработило меня, захватило мою волю по моему же согласию. Я ощущал одиночество, оно было мне всласть. Очень странное чувство, которое я испытывал впервые. Обычно люди страдают от одиночества, всеми путями пытаются его избежать. Бегут в пустые компании и в людные места, чтобы чувствовать себя социально значимыми, чувствовать эту сакральную принадлежность к обществу, причастность к чему-то такому непостижимому, тайному и, как им кажется, уж точно не бессмысленному.
Но такое одиночество, которое испытывал я, не было похоже ни на какое другое. Этому чувству позавидовали бы многие. Когда ты знаешь, что на тебя никто не смотрит, когда ты сам ни на кого не смотришь. Я достиг почти полного расслабления, когда шея становится мягкой, как подушка, держит голову, свободную от мыслей и страхов, от страстей и от переживаний. Меня накрыла волна жажды получить всё от этого одиночества, абсолютный максимум наслаждения; уехать в тайгу, джунгли, в пустыню, тундру, на одинокий песчаный берег никому не известного моря. Эта волна накрыла меня, и я всхлипнул, точно захлебнулся. Всё это время я бродил по пустой дороге, прямо по самому её центру. Мне хотелось идти именно так, потому что в обычный день у меня бы не получилось. Я начал бежать изо всех сил, не видя того, что впереди из-за тумана. Всё происходящее было для меня необычным. Так почему же не воспользоваться этим и не получить всё возможное от этой необычности?
