Часть дворца, отведённая для
наместника Риза, точно выглядела как улей с пчёлами. Шестнадцать
гостей, прислуга гостей и наместников тоже постоянно перемещались.
Зайдя внутрь, я в первую минуту растерялась, не зная, куда идти, и
собралась нырнуть на кухню, чтобы найти Эву или Тибо, как меня
заметил господин Дорман:
– Прошу, госпожа Ана, следуйте за
мной.
Сир Брис ругался, когда я его
называла господином, потому что его это возбуждало, а мне от
«госпожи» хотелось провалиться сквозь землю. Пусть даже сейчас я
выглядела как знатная дама (если не считать простой причёски,
гладко уложенных волос), в платье сирры Амели и её самых
простеньких украшениях.
Дорман довёл меня до гостиной, где
находился сир Брис с гостями. Он словно ждал меня, поднялся и
перехватил инициативу у Дормана, кивнув тому, мол, свободен. Не
обнял, не дотронулся, стыдясь ненужного внимания присутствующих
господ, и повёл за собой. Всё верно, ему ещё на континент
возвращаться, где напомнят о том, как он позволял себе вольности в
адрес простой лумерки…
То, что за дверью находится Его
величество, можно было догадаться по двум инквизиторам, невозмутимо
стоящим по обе стороны двери. Это был кабинет Райана с хорошей
слышимостью происходящего в гостиной.
Мы вошли. В помещении было всего
двое – сам король и Райан. Казалось, они молчали до нашего
появления, каждый сидя в своём кресле в задумчивой позе нога на
ногу и откинувшись на спинку, в руке по кубку. А может,
прислушивались к гулу голосов, доносящемуся из гостиной. Его
величество указал рукой на пустующую софу, и мы с сиром Брисом
опустились на неё.
– Благодарю всех собравшихся за
готовность выслушать меня, – король отставил кубок на столик рядом
с собой, его жест повторил Райан. – Как вы уже знаете, мой сын,
Генрих, остаётся на неопределённое время на Адноде. Некогда я сам
провёл здесь несколько месяцев. Мой отец, Роланд Первый, привёз
сюда, дабы я познал некоторые вещи, недоступные пониманию в Люмосе.
Перейдёт ли корона к Генриху, я не знаю. У него есть два года,
чтобы принять решение… Но я попросил вас собраться не для того,
чтобы уговорить вас помочь склонить Генриха к решению, которое
выгодно мне. Вы знаете, что судьбы людей, близких мне по крови,
сокрыты от дара, данного мне Владычицей на время моего правления.
Плохо или хорошо, но оно подходит к концу: о том мне был знак…
Райан и сир Брис завозились
тревожно, переглядываясь. Король говорил так, словно собирался
умирать, и пригласил нас, совершенно случайных людей, чтобы
огласить свою волю. Однако никто из моих мужчин и рта не раскрыл.
Король сцепил руки в замок на животе и продолжал говорить
расслабленно и степенно:
– Да, Генриху необходимо принять
сложное решение. Несколько минут назад он обвинил меня в отцовской
подлости. Признаю, – король кивнул своим мыслям, – намерение
помешать сыну сделать, как мне казалось, неправильный выбор, имело
место быть, хотя я и сомневался до последнего. И за это, уверен, я
понесу наказание, помятуя о Кодексе невмешательства*. И всё же,
оставляю окончательное слово за сыном, о чём сказал ему. Речь идёт
о недавнем увлечении моего сына одной молоденькой магессой, дочерью
уважаемого сира. Девятнадцатилетняя девочка обладает слишком
сильным даром влияния на других людей, что, как вы понимаете, не
может не рождать определённые вопросы. Король, которым управляет
королева, – постыдная будущность для всех нас. Сейчас избранница
моего сына находится под постоянным наблюдением инквизиции, и мне
бы хотелось дать им обоим, Генриху и Иларии, возможность пройти
проверку расстоянием и временем. Это было моё желание как отца и
придворного, вынужденного прислушиваться к слухам и сплетням. Но,
вижу по вашим глазам, вы уже все в курсе этой истории…
