Мой полуторагодовалый сын Анри
шлёпает по белой пене босыми ножками, пытается бороться со
временем, и я не могу не улыбаться.
– Догоняй её, догоняй! – кричу,
поощряя борьбу. Ведь Анри, не исключено, будущий король Люмерии,
станет им когда-нибудь. Но для этого ему придётся пройти путь, не
менее сложный, чем мой, закалить характер, укрепить веру в людей и
довериться неизбежному.
Так сказал его дед, король Роланд,
недавно передавший корону по благословению Владычицы своему сыну
вместе с даром оракула. Говорят, оракулы не могут предсказывать
себе и своим близким – такова цена их дара. Однако дед моего Анри
почему-то ясно увидел важную роль, которую сыграет в жизни страны
его внук. Сын короля, самого почитаемого человека в Люмерии, и
необручницы, самой презираемой профессии в Люмерии. Сарказм судьбы,
не правда ли?
Я сижу на песке, задумчиво перебирая
пальцами тёплый песок. Только океан может сгладить острые углы
памяти, примирить с прошлым и научить дорожить всеми моментами,
плохими и хорошими, потому к ним имели отношение самые разные
люди.
Всё это начинаешь понимать, сидя
перед самыми правдивыми часами – волнами океана. Сколько веков они
вот так мерно отсчитывают время, пока рождались твои предки, ты и
твои дети? Пока совершали ошибки и исправляли их. Возможно, для
тебя ошибки и страдания уже в прошлом, и приобретённая мудрость не
позволит повторить их. Но для твоих детей, которые ещё только
знакомятся с законами времени, всё только впереди: боль и радость,
падения и взлёты, суета и умиротворение.
Сын, рождённый от брака, не
одобренного жрецами…
Чьё имя пока не внесено в
королевское семейное древо и, надеюсь, ещё не скоро будет открыто
дворцовым сплетникам. Я приложу к этому все усилия, как и мой муж,
чтобы до нужного часа Анри не узнал о той цене, которую заплатили
мы и он. А пока он – всего лишь ребёнок, нуждающийся в любви
родителей, и он её получит, клянусь.
Сейчас, когда на душе уютно и
спокойно, прошлое кажется чужой историей. Порой оно представляется
замысловатым длинным сном, растянувшимся на несколько лет.
Тогда я носила другое имя, как и мой
желанный супруг. Выглядела я по-другому и смотрела на мир
удивлёнными глазами восемнадцатилетней девушки, простой дочери
рыбака и продавщицы на рынке. Да, много времени прошло, и всё же –
снова улыбаюсь – я та же Ана, любительница мысленно поболтать с
незримым другом.
Так и сейчас, пока мой старший сын
гоняется за барашками волн, я тихо, про себя, рассказываю своей
неродившейся дочери историю, которую вряд ли поведаю ей
когда-нибудь со всеми теми подробностями, что так любят читатели,
избалованные романами о любви. Потому что её, любви, было слишком
много в моей жизни, всякой, разной, порочной в том числе. И оттого
я больше стала ценить её настоящий вариант – ту, что жертвует собой
ради родного человека.
Малыш бежит ко мне с вытянутой
рукой, на ладони – крупная ракушка.
– Мами, мами! – Анри так смешно
называет меня, – подём, там нона!
«Пойдём, там их много!» – говорит
мой внутренний переводчик.
Справа от меня, с покрывала
поднимается мой любимый мужчина и берёт сына, чужого, не своего, на
руки:
– Пусть мами отдыхает, пойдём
вместе, Анри.
Он – лучший отец и муж во всей
Люмерии, я знаю. И уже стал близким человеком чужому ребёнку.
Однажды, конечно, придётся рассказать Анри о том, что он –
приёмный, ударить по чувствам. Но так надо, так велел сделать его
дед, которому было ведомо будущее. А пока малыш счастлив.
Супруг держит его за ручки и
поднимает над каждой набегающей волной, игриво пытающейся укусить
за босые ступни. Анри визжит от удовольствия и счастья…
Я вздрагиваю от неожиданности.
Неродившаяся сестра Анри бьёт меня изнутри ножкой, торопится к
брату. Потерпи, милая, немного осталось!
