— Моя королева...
Начальник стражи, светлый айну, пол за спиной которого подметали
длинные маховые перья его огромных белых крыльев, почтительно
поклонился, открывая своей госпоже вход за Грань Мира. В больших
светлых глазах виделось неодобрение; айну явно думал о том, что не
стоило его повелительнице самой снисходить до Врага. Она ответила
ему взором сильным, спокойным и уверенным. А затем прошла внутрь.
Но за гранью мира вовсе не царила тьма. Тут было пусто и холодно,
но пространство наполняли обрывки прошлого — всё исторгнутое из
мира скапливалось здесь. Для Мелькора же это безбрежное, голое и
серое пространство ограничивалось пределами досягаемости его цепи,
к которой он был прикован. Цепь лежала на безжизненной земле,
похожая на остов мертвой змеи, и призывно звякнула, стоило Варде
приблизиться. За ней потянулась черная сгорбленная тень, едва
приподнимавшаяся от земли.
— Покажи себя! — потребовала она.
Он ведь может облечься телом? В этом же и состоит наказание,
так? Но черный длинный плащ, казалось, трепетал на ветру сам по
себе, едва поднимаясь над землей. А затем порыв ветра отбросил его,
и Варда вскрикнула и отшатнулась. Ей не верилось, что это
скрючившееся уродливое создание и есть тот, кто некогда был
сотворен первым и прекраснейшим. Глубокие черные тени на щеках,
пальцы, обожженные до кости, длинные и черные, как когти зверя,
слезящиеся и невидящие глаза. Он повел лицом, поворачиваясь, точно
чувствовал колебания воздуха, но ничего не мог увидеть. Варда
посмотрела на ошейник, болтавшийся на тощей шее, и внутренне
содрогнулась. Затем сделала шаг вперед.
— Мелькор, — позвала она, а затем протянула руку к нему,
протягивая то, зачем явилась; её целью было поделиться силами айнур
— потому что Манвэ однажды понял, что не может лишить брата жизни,
и не хотел быть виновником его смерти; за гранью мира же силы
Мелькора, и без того расточенные в Арде, иссякали, и дух его мог
распасться и исчезнуть.
Цепь снова дернулась — черное существо проворно, пусть и неловко
отодвинулось подальше. И она поняла, что он её... боится? Боится её
занесенной над ним руки. Осознать это было страшно и жутко. Сразу
же после осознания в душу к ней закрались сомнения. Не мог же Манвэ
быть с пленником столь жесток? Нет, её муж был бесконечно добр и
милосерден. Быть может, силы оставляют Мелькора, прозванного
Морготом, оттого он и стал подобен зверю в своих повадках, —
подумала она.
— Подойди сюда. Я не сделаю плохого.
Черная тощая тень не сдвинулась. Он держался настороженно, если
только вообще видел её. Но ей казалось, что нет — и тогда она
двинулась вперед, ещё и ещё, хоть и понимала, что отдает себя в его
руки. С другой стороны, он был закован и так слаб... И явно
испугался звука шагов, потому что рванулся прочь — но цепь не
пустила.
— Тише, тише. Я не причиню зла, — протянула она к нему руку,
медленно посылая к нему лучи исцеления, что должны были продлить
его существование здесь. И темная тень медленно и опасливо
подобралась к ней, устроившись под её ладонью. Варда помнила, как
на суде валар Мелькор сам пожелал себе небытия и смерти — но теперь
выходило, что он против воли тянулся к теплу и свету, и осознание
этого радовало её.
— Как случилось, что ты ослеп? — осторожно спросила она.
— Ты сказал, что я не достоин видеть твоё сияние, Манвэ.
Значит, он ещё и не слышал её, а внимал только связи чрез осанвэ,
которой владели все валар.
— Вот как? — нахмурилась она и вновь не без содрогания дотронулась
худых плеч. — Мэлько, ты не узнал меня? Это я, Элберет.
И она послала ему образ звездного сияния — так он должен был
вспомнить её.
Он поднял к ней удивленное и неверящее лицо с провалами под
глазами. Она увидела, как из невидящих глаз текут влажные
слезы.
