Наполеон Бонапарт любил говорить: «Нужно сначала ввязаться в
драку, а там посмотрим». Что примечательно, сам он так никогда не
поступал. Он был поистине гениальным полководцем, и каждой его
битве предшествовал глубокий анализ ситуации и трезвый расчет
действий. А эта фраза ему просто очень нравилась, и он повторял ее
так часто, что историки ошибочно приписали ему ее авторство. На
самом деле эту знаменитую цитату впервые сказал я, будучи на тот
момент в теле молодого юноши, мамлюка-армянина Рустама Раза,
телохранителя и оруженосца великого императора. И сказал я ее, имея
ввиду знаменитое русское авось.
В ночь перед битвой при Аустерлице Наполеон находился в
прекрасном расположении духа. Он был уверен в завтрашней победе и
спросил, что я думаю насчет предстоящего сражения не потому, что
ему было действительно интересно мое мнение, а просто так, лишний
раз потешить свое самолюбие. Я сказал, что на его месте я бы не
стал связываться с русскими. Что завтра он скорее всего победит,
но, если будет задирать Российскую Империю, в конечном итоге
проиграет. Я сказал, что он прекрасный стратег, но в войне с
русскими это ему мало поможет, что они непредсказуемы и в битве с
ними нельзя ничего спрогнозировать. Дословно я сказал так: «Они
думают над тем, как победить в драке лишь после того, как в нее
ввяжутся». Тогда я оказался прав. А сейчас? А сейчас я в очередной
раз сам намеренно ввязался в заведомо проигрышный бой, и что из
этого получится станет известно через несколько мгновений…
Я повернул вентиль холодной воды смесителя, закрепленного на
треснутом фарфоровом умывальнике, и, набрав из тонкой струйки в
ладони тепловатой воды, с шумным фырканьем ополоснул лицо. Это мне
мало помогло: алкогольное опьянение не отступало, чувствовал я себя
не лучше. Я повторил процедуру умывания. Но казалось, мне стало еще
хуже: голова кружилась, тело было тяжелым, руки-ноги откликались на
команды мозга с опозданием, из-за чего у меня была нарушена
координация движений. Да-а-а-а. Чуток перепил. Это обстоятельство
могло помешать задуманному. Да и черт с ним. Набрав в рот воды, я,
подавив очередной приступ тошноты, прополоскал горло. В коридоре
уже были слышны шаги и матерные ругательства.
— Этот ублюдок в туалете! Я видел, как он туда убежал, размажьте
его по стенке, босс! — голос был неприятный, писклявый. В нем
слышались угодливые нотки. Про себя я окрестил его обладателя
Кастратом.
— Да, босс, я тоже видел, что он в туалет зашился. Вы сразу его
убьете или разрешите нам с ним сначала развлечься? — вторил ему
басовитый голос, явно принадлежащий тому шкафообразному громиле,
который стоял на фейсконтроле.
Далее последовал поток таких изысканных ругательств, что я на
минутку остолбенел. Некоторые слова были в моде в 20-х годах
прошлого века. Громила наверняка специально заучил десяток, чтобы
казаться в обществе себе подобных умным и образованным.
В туалете царил полумрак – горела одна крайняя лампа из трех.
Чтобы получить еще большее преимущество, я сначала хотел разбить и
ее, но потом передумал. Так будет слишком легко. Дверок на кабинках
не было. Судя по заржавевшим петлям, отсутствовали они уже давно.
Грязные унитазы, обрисованные стены и блевотина на полу говорили о
низкосортности данного заведения.
Но, честно говоря, такой клуб я выбирал сознательно. Да и
блевотина та, чего уж греха таить, — тоже моя заслуга. Я не
виноват, что этот чудик, в теле которого я сегодня находился,
оказался таким ботаном.
Мало того, что у него в неполных 32 года никогда не было
женщины, так он еще умудрился к этому возрасту ни разу не
попробовать спиртного. Программист хренов. В таких носителях за
несколько тысячелетий мне пришлось бывать крайне редко. Именно
поэтому я неправильно рассчитал дозу спиртного.
