Идарика.
В тренажерном зале было пусто, что радовало и удивляло
одновременно. Мы летели уже третью неделю и, несмотря на
предстоящий отдых, все по-своему сходили с ума. Вот и я… Первые дни
полета отсыпалась и приходила в себя, затем знакомилась с
соседями-пассажирами, предвкушающими длительный отдых на
раскаленных песках у семи океанов Ламеи, а теперь не знаю, чем
заняться и как развлечься. Отвыкла сидеть без дела. Хорошо,
конечно, когда работа доставляет удовольствие, но нужно знать
меру.
Удивительное все-таки создание человек: работаешь-работаешь,
мечтаешь об отдыхе, притом в максимально ленивой форме, например,
лежать на пляже и переворачиваться раз в пятнадцать минут или
вообще спать в гамаке под пальмой, главное - подальше от
цивилизации, а когда отдых уже начался, пару-тройку недель лени и
готов хоть полы драить на борту.
Час на беговой дорожке, контрастный душ и моя душевная и
физическая формы восстановлены. Придет же такое в голову – полы
мыть. Ха! Не для того училась восемь лет в Аруанской Космической
Академии, хотя в наше время только в таких Академиях и моют полы
вручную, в наказание. Самая известная в Объединенных Землях
Академия была по большей части военной, но включала и несколько
гуманитарных факультетов, на одном из которых я и имела честь
получать высшее образование (по официальной версии).
На завтрак пришли практически все тунеядцы-отдыхающие.
Сплетничать было уже решительно не о ком, позвякивала посуда,
чавкал сосед слева, через стол две пожилые дамы в жемчужных колье
каркающими голосами громко сокрушались, что не полетели более
дорогим рейсом, с казино, ресторанами и симпатичными официантами.
Был бы здесь не киберповар, точно плюнул им в коктейли. В общем,
обычное вялотекущее утро на борту, одним словом – тоска.
Я жевала омлет с зеленью, уткнувшись в планшет с очередным
фильмом-катастрофой, когда завыла сигнализация и сильно тряхнуло
наш лайнер, моргнул и погас основной свет. По инструкции экипажу и
пассажирам надлежало срочно проследовать в зону эвакуации, надеть
скафандры и занять своё место в спасательной капсуле, но большая
часть завтракающих видимо посчитала самым ценным не жизнь, а личные
вещи и побежала к каютам. Неуместное воспоминание о новых сиреневых
баснословно дорогих босоножках из настоящей змеиной кожи едва не
пересилило здравый смысл, но отсутствие какой-либо информации со
стороны экипажа настораживало и ноги сами несли меня к более-менее
свободному дверному проему.
Хотелось, конечно, верить, что это учебная тревога, но
истерически визжащая сигнализация и красные мигающие аварийные огни
нагнетали обстановку сильнее информационного вакуума.
Направляющие сигнальные огни на полу и дублирующие на стенах и
потолке не работали, но план эвакуации кто-то особо юморной
предложил вешать в санблоке напротив унитаза еще лет триста назад,
поэтому хотя бы в общих чертах все знали, куда держать путь в
случае необходимости.
Я бежала по коридору за Тедом, сзади сопело еще человек
десять-пятнадцать, когда наше суденышко тряхнуло еще раз. Тед
удержался на ногах, меня и сотоварищей раскидало по всему коридору.
В эвакуационную зону мы прибежали взмокшие, избитые и уставшие.
Лифты не работали и марш-бросок получился довольно приличным. Тед
уже был в скафандре и активировал шаттлы один за другим. Я влетела
в скафандр в мгновение ока и стала помогать пожилой даме,
удивляясь, как она в своем возрасте преодолела такой путь да еще и
на такой скорости. Мы с Теодором учились в одной Академии и как там
гоняли вояк, знала не понаслышке, нас гоняли лишь немногим меньше,
тем удивительнее были результаты забега столь важной и
великовозрастной дамы.
