Кай проснулась от того, что кто-то бил кулаком в дверь.
Не то чтобы стучали – долбили, как будто пытались выломать. Металлическая пластина, выполнявшая роль двери в ее каморке, дрожала под ударами. Голос снаружи хрипло орал что-то про аренду, но Кай уже не слушала. Она резко села, схватила пистолет из-под подушки и нащупала пальцем спусковой крючок.
Глаза привыкли к темноте за пару секунд. Комната – если это можно было назвать комнатой – была крошечной, заставленной хламом: разобранные импланты, провода, пустые упаковки от дешевых нейроингибиторов. Воздух пах гарью, потом и металлом. За окном, затянутым грязной пленкой, мерцали неоновые вывески Некрополис-Прайма, отбрасывая на стены сине-красные блики.
– Эй, стерва, я знаю, что ты там! – рявкнул голос снаружи.
Кай медленно выдохнула. Не охранники. Не корпораты. Просто крыса-арендодарь.
Она опустила пистолет, но не убрала его.
– Через час, – крикнула она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
– Час? Ты мне задолжала за три недели!
– Через. Час.
Тишина. Потом – недовольное бормотание и тяжелые шаги, удаляющиеся по коридору.
Кай закрыла глаза, сжала веки так сильно, что в висках застучало. Головная боль. Опять.
Она потянулась к тумбочке, нащупала шприц с нейроингибитором и ввела его себе в вену на шее. Холодная волна растекалась по телу, приглушая шум в голове, притупляя воспоминания, которые она так старалась не трогать.
Лео.
Его лицо всплыло перед глазами, несмотря на препараты.
Не сейчас. Не сегодня.
Она встряхнулась, встала, потянулась к кибернетической руке, валявшейся на полу. Механические пальцы дернулись, когда она подключила их к нервному интерфейсу на запястье. Система загрузилась с глюками – экран в глазу выдавал ошибку: «Соединение нестабильно. Проверьте канал передачи».
– Вот же… – Кай ударила кулаком по бедру. Рука на секунду ожила, пальцы сжались в кулак, потом снова повисли как плеть.
Отлично. Еще один день в этом дерьме.
Она натянула грязный плащ, закинула капюшон и выскользнула из комнаты, не дожидаясь, пока арендодарь вернется с подкреплением.
Улицы Некрополис-Прайма кишели людьми, но никто ни на кого не смотрел.
Кай шла, опустив голову, стараясь не выделяться. Над головой висели гигантские голограммы – реклама новых нейрочипов от «Омникорп-Утопии», обещавших «абсолютную ясность ума». На экранах улыбались цифровые модели с неестественно гладкой кожей, их глаза блестели, как стекло.
– «Ваше сознание – ваша крепость. Защитите его», – вещал динамик.
Кай фыркнула.
Крепость. Да, конечно.
Она свернула в переулок, где неоновый свет едва пробивался сквозь туман. Здесь пахло жареным маслом, синтетической лапшой и мочой. В воздухе висел гул голосов, смешанный с грохотом поездов, пролетающих где-то над головой по эстакадам.
Ее ждали.
Бар «Гроза» был одним из тех мест, где не задавали вопросов. Дверь открылась с скрипом, и теплый воздух, пахнущий перегаром и дешевым синти-алкоголем, ударил в лицо.
За стойкой стоял Рейдер.
Высокий, с кожей, покрытой шрамами от старых имплантов, он чистил стакан грязной тряпкой, даже не глядя на входящих. Но когда Кай подошла, он поднял голову, и в его желтых глазах (кибернетических, конечно) мелькнуло что-то вроде усталого раздражения.
– О, смотрю, живая, – проворчал он.
– Пока что, – Кай села на табурет.
– Рука опять глючит?
– Ага.
Рейдер вздохнул, достал из-под стойки инструменты.
– Деньги есть?
– Будет.
– Всегда «будет», – он схватил ее механическую руку, вскрыл панель на запястье. – Ты знаешь, что если бы не старые долги, я бы тебя уже вышвырнул?
– Знаю.
Он что-то поковырялся внутри, потом резко дернул провод. Кай аж подпрыгнула от внезапного удара тока.
– Вот дерьмо!
