Мужчины, собравшиеся в «Элбоу-Руме», лучшем салуне городка Маркэм, говорили о Джоне Крисмасе[1]. И в этом не было ничего удивительного, ибо в те времена повсюду на Западе, стоило лишь собраться компании хотя бы из трех человек, разговор в конце концов почти неизбежно сворачивал на то, что слышно о знаменитом бандите и его похождениях. Позже завсегдатаи вспоминали, что они привычно обменивались новостями о Джоне Крисмасе и в тот день, когда Пенстивен впервые оказался в их городе, так как все, что было связано с его появлением в салуне, навсегда запечатлелось в их памяти, произведя поистине неизгладимое впечатление.
Кто-то громко объявил:
– В прошлую пятницу Крисмас снова устроил перестрелку в Паркервиле.
– В пятницу или в любой другой день – какая разница? – охотно откликнулся бармен. – Выходных у него не бывает.
И тут подал голос Пенстивен, до сих пор молча и скромно стоявший в дальнем конце стойки бара. Он был рослым парнем с волевым, темным от загара лицом, с которого, однако, не сходило благодушное выражение, совершенно не вязавшееся с его внешностью, а взгляд его был чист, как у наивной шестнадцатилетней девицы. Извиняющимся тоном, словно стыдясь собственной неосведомленности, он тихо спросил:
– Скажите, а кто такой этот Джон Крисмас?
Присутствующие с подозрением уставились на него. Судя по говору, парень был явно нездешним.
– И он еще спрашивает, кто такой Джон Крисмас! – язвительно хмыкнул бармен, не глядя на Пенстивена.
Казалось бы, такое замечание должно было неизбежно смутить чужака, но тут Винс Картер, видимо, тоже решил над ним покуражиться – следующая реплика принадлежала ему.
Вообще-то Винс был неплохим парнем, однако благодаря могучему телосложению силы имел с избытком и не упускал случая лишний раз найти ей хоть какое-нибудь применение. При ходьбе он отчаянно размахивал руками из-за того, что горы железных мускулов на плечах не позволяли держать их прижатыми к туловищу. Если же ему нужно было обернуться, то все тело тоже оказывалось развернутым, будто массивная шея слишком жестко соединяла воедино голову и плечи.
Винс Картер издевательски пояснил:
– Джон Крисмас, как ему и полагается, приходит в конце года, под Рождество. Так что, если хочешь разыскать его, отправляйся прямиком туда.
Пенстивен ничего не ответил. Взгляд его был по-прежнему благожелательным, зато окружающие смотрели на него теперь с еще большим подозрением. Разумеется, в реплике Винса Картера не было ничего оскорбительного, однако она предполагала хоть какую-то реакцию со стороны собеседника. Может быть, незнакомец просто не мог ответить по-мужски?
Тогда, с молчаливого одобрения толпы, Винс Картер продолжил развивать свою мысль, зная, что никто не станет возражать, если он еще немного поиздевается над этим высоким чужаком. Винс часто нарывался на неприятности, однако ему очень редко удавалось подыскать себе противника соответствующей комплекции. А этот незнакомец хоть и не мог тягаться с ним по части мускулов, но роста был почти одинакового.
– Если хочешь разыскать Крисмаса, дождись сперва конца года, – сказал Винс. – Хотя, обладая хорошим нюхом, его можно найти и пораньше. Но мне кажется, твой нос для таких дел совершенно не годится.
Это было уже слишком, что все прекрасно понимали, но, в конце концов, в обществе малообразованных людей к чужакам всегда относились с некоторым предубеждением. Разумеется, никто из присутствующих не отвернулся бы от Пенстивена и оказал бы ему посильную помощь, встретив его где-нибудь на дороге, в глуши, если бы тот вдруг попал в беду; но, с другой стороны, вряд ли во всем салуне нашелся бы такой человек, кому не доставляла бы удовольствия эта сцена.
