Конец лета в нашем городке и его окрестностях выдался сухим и знойным. Яблони отяжелели и начали сбрасывать с себя янтарные плоды. Одни жители с остервенением готовились к долгой и холодной зиме, другие, позабыв все на свете, настраивались на большую предвыборную борьбу. По вечерам какие-то люди настырно совали в руки прохожих листовки, ломились в квартиры с настойчивыми просьбами голосовать за их кандидата. Пока все шло мирно, но в воздухе уже носились первые признаки большой войны. Бои местного значения начались за месяц до выборов мэра, то тут, то там горели ярким синим пламенем плакаты претендентов, вспыхивали скандалы и небольшие драки. Затем, с приближением дня икс, мелкие стычки и внезапные наскоки стали превращаться в кровавые побоища. Шла разведка боем. Противники укрепляли свои позиции, сосредотачивали силы на главных направлениях и, наконец, готовили тайное оружие, которое в определенный момент обеспечит им окончательную победу над врагом.
На один из таких наскоков, как на представителя враждебной стороны, в середине сентября напоролся и я, независимый журналист, член выборного штаба местных демократов. Писал я о казнокрадстве, обмане людей и других недостатках нашей вялотекущей жизни. Собственно, я даже и не писал, а перерабатывал и готовил к печати материал, добытый нашими засланными в стан противника казачками. Однажды поздним вечером меня остановили два симпатичных парня, и один из них очень ласково спросил: «Вы, случайно, не Чернов? Не тот ли журналист, автор серии статей о местной плутократии?» Не знаю, кто меня дернул за язык, но я вдруг, вскинув голову, с гордостью произнес: «Да, это я, Семен, незави…» – и в то же мгновение получил зубодробительный удар в челюсть. Очнулся я в отблесках огней Красного дракона на розовом тротуаре от брезгливого покашливания и невнятного бормотания какого-то сердобольного старичка: «Эх, хе-хе, молодежь, никакого удержу…»
– Меня избили, – подал я голос и ощупал свой изуродованный фейс.
– Брось, поди сам хряснулся о бордюр, а говоришь, избили… – насмешливо протянул старик.
– Клянусь, на меня напали, меня били, и вовсе я не пьяный, – с грехом пополам поднимаясь с тротуара, лепетал я.
– Не пьяный, а разит как из бочки, – ухмыльнулся старик.
Отряхнув пыль с ладоней, немного постояв, я медленно побрел домой. Добравшись до своей квартиры, я вперился в зеркало: лицо моей морды раздувалось и превращалось в фиолетовый пузырь с двумя щелочками вместо глаз. «Ну уроды, ну паскуды, погодите», – вскипел я и тут же позвонил своему давнему приятелю Антону Кутилкину.
– У Кутилкина кулаки крепкие, он поможет, – размышлял я, – у него есть ребята, ему не привыкать к разборкам.
Уже через десять минут он, большой и сильный, ввалился в нашу малогабаритную квартирку и, пожевав губами, изрек: «Репа у тебя вылитый баклажан, я тебя предупреждал, будь осторожен, а ты?..»
– Мне что же, запереться дома и сидеть?
– В милицию обращался? Нет? И правильно, одна шайка-лейка. Ну ничего, теперь мы с ними по-своему разберемся.
– Это как же? – прошамкал я.
Антон в раздумье почесал свою большую, похожую на спелую тыкву голову и задумчиво произнес:
– Тут своими силами не обойтись, тут нужна подмога со стороны… Помнишь Пашку Чижа? Он в параллельном классе учился, ну тот, что клево шарил в компьютерах, помнишь? Потом в военке учился, офицером стал и до ранения служил в одной из спецслужб, неужели не помнишь?
– Неа, не помню, – замотал я головой.
– Не помнишь? Ну ты даешь! Ты за Зинкой из нашего класса бегал, она за Чижом, – хохотнул Антон.
