“Невидимые рыбы”
– Папа, это же невидимые рыбы!
– Так не бывает!
– Бывает. Только не все верят…
м/ф “Тайна третьей планеты”
Часть 1. Каждому своё
Рассказы и новеллы о возможном и невероятном
Профессор и бирюзовые бусы
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Сергей Есенин, «Чёрный человек»
Буквально за день до отлёта в Варну я вдруг почувствовал необъяснимую тревогу. Она гуляла по моей душе, как гуляет дым от сгоревшей проводки по коридорам здания, которому суждено сгинуть в пожаре. Запах этого дыма сильно раздражал меня, однако же очень долго я не мог отыскать его источник.
В конце концов, всё встало на свои места: по ходу приближения к Пулково тревога разрослась до оглушительного страха. Я вдруг ощутил дикую боязнь полёта. Пытаясь проанализировать свои чувства, я решил, что дело в двух недавних авиакатастрофах, во время одной из которых самолёт буквально развалился в воздухе, и его объятые пламенем обломки рухнули на взлётно-посадочную полосу.
Я решил себя урезонить, и для начала на восемь раз перечитал доклад. Он представлял собой выжимку моей недавней статьи, посвящённой «Письменам» черноризца Храбра и значения их изучения на первых курсах филологического факультета. Сам я большой практической пользы во всём этом не видел, однако же с чем-то ехать в Варну надо было. Чтение этого бреда на резиновых костылях не только не успокоило меня, но ещё и разозлило.
Когда самолёт загудел и начал разгон, душа у меня ушла в пятки, а из них вытекла в ботинки. «Что же это со мной такое?» – негодовал я, одновременно вспоминая все богослужебные тексты, прочитанные мною за двадцать лет филологических изысканий. Твердил я их про себя почти половину полёта. Самолёт наш угораздило попасть в воздушную яму, и когда его тряхнуло, один из церковнославянизмов я прокричал на весь салон. Симпатичная смуглолицая стюардесса принялась успокаивать пассажиров, с милым акцентом произнося: «Просто воздушная яма! Всё хорошо».
– Лесно ти е да го кажеш …1 – тихо сказал я ей, и она мне улыбнулась.
Как выяснилось позднее, мы уже снижались. Сквозь сонную пелену я разглядел выжженные солнцем жёлто-зелёные поля, покрытые старой кровлей крыши домов, похожие на стада маленьких черепах, тянущихся дружным гуртом вдоль берега голубого до белизны моря. Стюардесса с милым южнославянским акцентом сказала, что уже через каких-то пятнадцать минут наша железная птица благополучно сядет на землю.
За исключением совершенно дрянного обеда и воздушной ямы, в целом, полёт прошёл хорошо. Осчастливленный тем, что мне-таки удалось его пережить, я выскочил из салона и помчался по воздушному коридору.
Я забрал багаж, вышел в вестибюль и осмотрелся. В аэропортах, подобных аэропорту Варны, в отличие от воздушных гаваней столичных городов, довольно мало встречающих. Если они и есть, то, как правило, это представители туристических фирм – девочки и мальчики в цветастых, но дико неудобных футболках и бэджиках на верёвочках кислотных цветов.
И вот в толпе этих самых немногочисленных девочек и мальчиков я заприметил Николину. В руках у неё была табличка с названием конференции. Наши взгляды встретились, мы заулыбались и бросились друг другу навстречу.
Ну, как бросились. Скорее, ускоренно зашагали.
– Рада тебя видеть! – сказала она, дипломатично улыбаясь – Сколько!.. Прошёл только год, а мне казалось, что прошло пятьдесят лет!
