От яркого порыва ненависти, я плюнул в лужу, ускорив шаг и отправившись в ночь. Позади, в грязном водянистом месиве, отражался неоновый мир, прибитый к луне красками безвкусных небоскрёбов. Они выглядели, словно перемазанные гримом клоуны, стоящие на плахе, пока небеса не схватят их петлёй и не унесут туда, куда ни одному бессмертному не попасть.
Я скитался по чёрным улицам своего сознания, настроенный на волну меланхоличного дождя. Граффити “Non Futura”, окутанное никотиновым покрывалом дыма, прекрасно смотрелось на седьмом кругу ада, описывая вселенную единственно точно.
Мелкие капли врезались в стеклянных атлантов, спрятав небо за многоэтажным единым городом, не позволяя мне наслаждаться свежей влажностью кастрированной природы. Опускаться сюда, в биполярочную вселенную, даже частичкам воды было мерзко, предпочитая разбиться о мёртвый бетон, чем живого меня.
Спустя четыре оборота тонкой стрелки модного циферблата, я увидел кислотную вывеску клуба ”KUMERTAU“. Без лишнего, я ворвался внутрь.
Мгновенно, меня ослепило огромное тысячелетнее дерево: с его ветвей падали хлопья бурного снега, смешиваясь с листопадом и вулканической магмой. Мгновенно, меня оглушил старинный рок, придавливая к полу ударами бас-гитары и барабанов, убивая во мне всю трёхсотлетнюю свободу. Мгновенно, меня унёс с собой миллионный поток людей, ломающий себе шею в танце и падающий от недостатка кислорода.
Ярким красным фонтаном, девушка с фиолетовыми волосами полоснула себя по сонной артерии, заливая кровавым дождём сумасшедших от музыки. Спустя куплет, ярко взлетев и быстро погаснув, она прибилась к полу, всеми забытая.
Наощупь, контуженный и убитый, прочь от веселья, я прорывался через бьющие в веки разноцветные прожектора и диско-шары, борясь с голограммами гарпий, так норовивших забрать мою уже отданную душу.
Неожиданно, я влетел в слабо освещённую сапфировую комнату. В ней, полукругом за столом, сидели люди с красными огоньками у губ, пуская заменитель табачного дыма в потолок жёлтой розы. С краю же сидела та, от кого я мог одновременно тащиться, и от кого мои мозги плавились.
Щелчок.
Молча помахав всем рукой, я подсел к своей бяке, обняв её за талию. Её кислотные глаза встретили меня удивлённо, но радостно.
Вся в чёрном, она сидела с прямой спиной, разбрасывая мягкие угли волос. Личико, прекрасное, как у Азшары, влюбляло своей красотой даже демонов. Бёдра, животик, ножки – молодость, с каждым годом желаемая лишь больше.
Подбираясь к её ушку, я нежно спросил:
– Ты какого черта не отвечаешь?! Линза съехала?!
Её радостный взгляд испарился.
– Где ты была все эти недели?! Почему ты, как марафонистка, постоянно на каких-то вечеринках?! Я тебе совсем не нужен стал, Кэтти?! Кто эти люди?! Что здесь происходит?! – кричал я шёпотом.
Щелчок.
Соседка, закатывая глаза от удовольствия, положила револьвер перед нами.
РЕВОЛЬВЕР?
Вся комната застыла в ожидание. Я взглянул на старинное огнестрельное оружие. Осознание, чем зависима моя любовь, натянуло на меня полиэтиленовый пакет, стреляя в мою голову.
– Кэтти…
Дрожащей ладонью, она притронулась к деревянной рукояти.
– Ты ведь говорила, что, не занимаешься этим… Ты наврала. Ты понимаешь, что ты наврала?!
Она крутанула барабан, заворожённо глядя, как Земля бешено закружилась вокруг Солнца.
– Уходим отсюда! Хватит! Нам нечего здесь делать!
Я попытался потянуть её за собой, но, она не поддалась, вздёрнув курок.
– Нет.
В её голосе не было компромисса.
– Сними уже свои розовые линзы, Дэнни. Да, я наврала. Если хочешь, можешь меня бросить. Я не хочу оправдываться. Не мешай мне.
Не дав мне опомниться, она обхватила губами дуло револьвера, целясь в мозг.
