Разбудило меня ощущение странной
тяжести на теле.
Барс этот что ли, бродячий,
придавил?
Вчера нашла в горах истощенного и
полудохлого, забрала к себе в хижину, подлечить. Мне, как ученице
друида, положено жить в таких диких местах, где нормальный человек
ни за что жить не будет, где природная стихия – непотревоженная,
первозданная, ещё хранит свои тайны и делится только с теми, кто
готов отринуть соблазны обычной жизни и достичь абсолютного
душевного равновесия. Цена знаний, как обычно, высока. Я живу здесь
совсем одна вот уже пять лет, с самого шестнадцатилетия. А недавно,
когда насовсем отпустила свою собственную барсиху, почувствовала
совсем уж лютое одиночество. Но мне стало слишком её жалко – она и
так, бедняжка, слишком долго разрывалась между любимой хозяйкой и
не менее любимым своим котом, который служит моему старшему брату,
Арну. Да ещё выводок котят у неё недавно, очередной.
Конечно, она не хотела оставлять
меня здесь. А я слишком долго вела себя как закоренелая эгоистка, и
не отпускала свою единственную подругу. Потом решила, что хватит.
Хотя бы у одной из нас должна быть нормальная жизнь и нормальная
семья.
И вот, вчера… иду себе горной
тропой, никого не трогаю.
А он – разлёгся поперёк, лапы
передние свесил с обрыва, ещё немного, и в пропасть бы полетел. Ну
я и подняла. Силы немного влила в этот скелет, обтянутый
серебристой шкурой в тёмных пятнах, он хвостом пышным дёрнул, глаза
свои открыл… долго на меня смотрел, потом закрыл снова.
Лечила битый час. Долечилась почти
до обморока, но по крайней мере, скелетина кое-как поднялась,
шатаясь, и поплелась за мной на подгибающихся лапах. Пришлось
подпирать плечом и загораживать от пропасти, рискуя, что и сам
полетит, и меня за собой свалит. Потому что удержать такую тушу на
своих хрупких девичьих плечах я, без сомнения, не смогла бы.
Думала, этот приблудный моё
одиночество скрасит. Я тогда еще не подозревала, до какой степени
«скрасит».
Хижина моя маленькая, в две
комнатки, пряталась у самого подножья горы, где уже начиналась
лесная чаща.
Двор окружал высокий частокол, брат
своими руками соорудил, чтоб дикие звери не шастали в огород.
Оставаться на этом самом дворе кот
не пожелал, увязался за мной. Настырной мордой вперёд меня сунулся
в дверь хижины, как только откинула крючок. От людей я не запирала
– кому тут что брать. Так, железным крюком, от зверья и от
ветра.
Ну… не от всякого зверья помогает,
как я убедилась.
Не представляла, как массивное тело
барса, который головой мне до плеча доходил, вообще втиснется в моё
жилище, которое показалось немедленно тесной клетушкой. Но видимо,
гостю понравилось новое логово.
Да так понравилось, что из всей
обстановки он немедленно выбрал мою кровать.
Протёк гибким телом, огибая углы,
одним быстрым движением вспрыгнул на постель… ножки скрипнули, но
устояли. Доски, правда, основательно прогнулись. Улёгся мордой мне
на подушку и закрыл глаза с видом таким, что ни за что отсюда,
никакими силами, я его не сдвину. Оставалось только вздохнуть и
понадеяться, что людоедских замашек у кота не имеется. Ну или что я
покажусь ему не слишком вкусной.
В общем, я была настолько без сил
после его, наглой морды, лечения, и после долгой прогулки в горах,
что даже не поужинав, наскоро переоделась в ночную сорочку и без
колебаний улеглась рядом. По крайней мере, пусть греет долгой
холодной ночью. Хоть какой-то прок и плата за лечение.
Засыпала под его довольное
мурлыкание в темноте.
А когда ночью резко проснулась,
ощущая неудобную очень тяжесть, придавившую живот… и распахнула
глаза… то в полумраке своей крохотной спаленки увидела очертания
лежащего рядом мужчины. Посмотрела влево и обнаружила светловолосую
голову на подушке. Моей собственной, между прочим, подушке! Длинные
серебристые волосы незнакомца спутанными дикими прядями по плечам и
спине. И до ужаса этот оттенок напоминал шерсть найденного вчера
барса.
