– Ничего не понял, – злюсь. Опять Демин какую-то ахинею несет. Он со своей Оксаной уже весь мозг мне отымел. Еще и ребенка откуда-то взяли.
– Ты помнишь, мы с тобой как-то анализы вместе сдавали? Давно, в клинике репродуктивного здоровья.
– Ну? У меня никаких проблем, – раздраженно отвечаю. Я анализы сдаю регулярно. У меня дела, а друг мне тут о своих проблемах с бабами докладывает. Не до них сейчас.
– Боюсь, Леха, ты ошибаешься. Я не утверждаю. Но ты бы проверил, куда и твой материал дели. Вдруг, у тебя тоже где-то растет ребенок.
– Твою мать, – вскакиваю с кресла, опрокинув на себя чашку кофе. Зашибись, новости. Вот только этого мне ко всему прочему и не хватало.
(Яна)
Сегодня ухожу из офиса пораньше. По дороге домой заскакиваю в магазин. Беру бутылку элитного шампанского, клубнику и его любимый шоколад, чтобы сделать сюрприз Давиду. Пока он на деловой встрече, хочу приготовить ужин и надеть красивое белье. Устрою мужу романтик. Все же у нас годовщина свадьбы.
Антошку с вещами заранее отвезла к родителям, пообещав забрать его на следующий день. Так что, у нас сегодня будет вечер только для нас двоих.
Поднимаюсь на этаж и открываю квартиру. Скидываю туфли и бросаю сумочку на банкетку. Нужно шампанское сразу поставить охладиться. Иду на кухню и замираю, услышав какие-то шорохи из спальни. Неужели, я окно оставила открытым? Блин, надеюсь, с подоконника мой кактус не свалился.
– Да, м-м-м, еще, умоляю, – раздаются протяжные глухие стоны.
Это явно не кактус умоляет о помощи, барахтаясь по полу.
Вздрагиваю, гоня от себя совершенно неприемлемые мысли. Нет. Да нет, быть такого не может. Нет.
Может, у нас из-за открытого окна так соседей слышно? Хотя, Зинаида Вениаминовна вряд ли так оргазмирует над своей рассадой.
Но чем ближе я подхожу к двери, ведущей в спальню, тем громче слышны голоса и тяжелое дыхание. Черт, нет.
– Давай, задери ноги выше, – командует кто-то севшим голосом, похожим на голос моего Давида.
Боже, нет.
Меня словно окутывает липкой, мерзкой жижей. В ушах нещадно звенит. Перестаю ощущать свое тело. Оно умирает, начиная с ног и рук, постепенно продвигаясь и захватывая все остальное. Кожа леденеет, а дышать становится все сложнее. По щеке быстро бежит сорвавшаяся слеза, оставляя влажную дорожку. Когда жгучая боль охватывает всю грудь, кажется, что мое сердце разрывается на сотни мелких частиц. Это похоже на маленькую смерть.
– Да, Давид, да, – под звуки чужого оргазма, я собираю все оставшиеся в себе силы и толкаю дверь в спальню.
Картина Репина, приплыли. А вернее, уплыли. Уплыли все годы нашего с Давидом брака. Туда же, в сточную канаву, плывет и наша с Таней дружба.
– Яна, – выпучив на меня глаза, произносит лучшая подруга. Теперь понятно, почему он ее еще не уволил с должности секретаря несмотря на все ее косяки. И это вовсе не потому, что она моя подруга.
Рука, в которой все еще находится бутылка шампанского, дергается. А во мне взрывается уничтожающий всю нашу любовь и дружбу атомный взрыв. Сжав горлышко крепче, я замахиваюсь, и бутылка стремительно летит в сторону изменников.
В этот момент Давид оборачивается и успевает пригнуться. Бутылка вдребезги разбивается о стену. Осколки и все содержимое оказывается на постели и рядом с ней.
– Какого хрена ты творишь? – зло орет на меня Давид, стараясь не наступить на осколки. Идет в мою сторону.
– Это я должна задать тебе этот вопрос, – выдавливаю из себя безжизненным голосом.
В несколько шагов он оказывается рядом и хватает меня за горло, прижав к стене.
– Что за выходка, Яна? – рычит мне прямо в лицо, все сильнее сжимая пальцы на моей шее. – Что такого ты здесь увидела, что позволяешь себе такое?
