Она мой личный яд,
И сладкое противоядие в одном флаконе,
Она – мой вожделенный райский сад,
Она моя горячая агония.
В ней мощь пустыни, сила ветра, горечь слов,
В ней смелые мечты, манящая свобода,
Она пришла из самых жарких снов,
Что видел я с заката до восхода.
©Екатерина Орлова
Она мой личный яд,
И сладкое противоядие в одном флаконе,
Она – мой вожделенный райский сад,
Она моя горячая агония.
В ней мощь пустыни, сила ветра, горечь слов,
В ней смелые мечты, манящая свобода,
Она пришла из самых жарких снов,
Что видел я с заката до восхода.
Омар
Вхожу в кабинет отца, уже подозревая, о чем пойдет разговор. Мы давно обсуждали варианты, как вернуть сестру домой, и что для этого может быть использована младшая Фоули, Ниса. Девчонке едва исполнилось восемнадцать, как и Амире. Так что отец предположил, что Фоули вполне могут обменять одну дочь на другую, как обменивают заложников противоборствующие стороны.
– Забирай девчонку, – без лишних приветствий произносит отец, как только за моей спиной закрывается дверь. Его голос тихий, но слова настолько весомы, что могут вызвать приступ паники. Только не у меня.
– И куда ее девать?
– Мне плевать, Омар. Посели у себя.
– Отец, поселить у себя женщину? – я брезгливо оскаливаюсь. В моем доме не будет незамужней женщины. Туда я приведу только свою жену: достойную девушку из хорошей семьи. Покорную и покладистую, которая не будет задавать лишних вопросов или противоречить мне.
– Она должна быть под присмотром.
– У нас много способов оставить ее под присмотром, – продолжаю спорить, присаживаясь в кресло напротив. Смотрю, как отец, положив два пальца на ониксовое пресс-папье, раскачивает его пальцами.
– Я никому не доверяю так, как тебе.
– Может, привезти ее сюда? – использую последний аргумент в надежде, что отец изменит свое решение.
– Нет, это слишком очевидное место для нее. Поэтому ты увезешь ее в свой дом в пустыне. О нем никто не знает, никто там не бывает, кроме твоей прислуги. Лучше места и не придумаешь.
Я в ужасе смотрю на него. Мой дом в пустыне – это моя крепость. Место силы, которое напитывает меня, когда я нуждаюсь в этом. Мой особняк окружают дикие барханы, хранящие тайны миллионов лет. Я говорю с пустыней. Я уважаю ее. А она отвечает мне любовью и делится мудростью. Для меня пустыня – это живой организм, моя мекка, которая не дает мне пасть духом.
– Отец…
Кулак отца с такой силой врезается в деревянную столешницу, что, кажется, вибрируют даже стены кабинета. Но ни один мускул на моем лице не дергается. Я привык к разным настроениям шейха Заида. Он бывает суров, бывает в ярости, но никогда эта ярость не распространяется на семью. Потому что семья священна для него. Это его персональная пустыня – источник силы.
– Мои решения не обсуждаются, – негромко произносит он. Но ему и не надо кричать: слишком велик авторитет шейха, чтобы даже предположить, что его план не будет воплощен в жизнь. – Завтра ты летишь за девчонкой. Лично, – последнее слово он цедит сквозь зубы.
Понимая, что спорить уже бесполезно, я молча киваю и со вздохом откидываюсь на спинку кресла, глядя на отца. Он постарел всего за пару дней, стоило этому ирландскому шакалу забрать его дочь. Я решительно настроен вернуть сестру любыми способами. Даже если придется лично перерезать глотки каждому Фоули в этом мире. Амира вернется в свою семью. По правде сказать, изначально я и предлагал просто убить младшего Фоули, устроив, например, несчастный случай, чтобы не портить отношения с их семьей. Но отец отверг эту идею. Что ж, может, выкрасть его дочь – это не такая уж плохая идея.
Ниса
Взбираюсь на скалу и, откинувшись на руки, прикрываю глаза. Улыбка сама собой растягивается на моих губах. Я чувствую, как разгоряченную кожу ласкают теплые солнечные лучи. Мама запрещает мне вот так подставляться под солнце, иначе появятся веснушки. А я люблю их. Они словно поцелуи небесного светила, которым оно отмечает только избранных. Моя подруга Грейс носит шляпы с широченными полями, накидывает на себя тонкие пляжные халаты до пят с длинными рукавами, чтобы ее кожа оставалась белоснежной. А я не понимаю, как можно жить на острове, где большую часть времени светит солнце, и не нежиться в его лучах.
