На родине меня нарядили бы в красное – на мой вкус, красный выглядит намного праздничнее. Но при Свете другие порядки: здесь невест принято облачать в белоснежные длинные платья с кучей подъюбников, бантов и шнурков. На моих руках звенели золотые браслеты. Длинные темные волосы завили и уложили в высокую прическу сотней маленьких шпилек с сияющими жемчужинами на вершинах. Я всегда знала, что красива, но в день свадьбы моя красота торжествовала, довлела, уничтожала самооценку всех придворных дам и вынуждала ерзать всех знатных мужчин. Публика вокруг молчала, сраженная подобным великолепием, равных которому стены дворца никогда не видели.
Я мельком глянула на герцога Мейза, младшего брата своего жениха. Он был довольно молод и недурен собой. Похожим на коронованного родственника его делал лишь слишком тяжелый подбородок. И герцог как раз задумчиво потирал эту свою выступающую фамильную черту, как будто все еще надеялся отыскать новый аргумент и остановить церемонию. Я ему не нравилась – и отвечала полной взаимностью. Его светлость, как и все на самом деле преданные императору люди, настаивал, чтобы я стала всего лишь фавориткой. Да, цветка, равных мне, в столице еще не расцветало – и такой дар небес должен был достаться лучшему из людей. Но зачем жениться на безродной девке, пусть и такой очаровательной? Зачем нарушать тысячелетние традиции Света, если мне и без того досталось больше, чем я заслуживала по праву рождения? Но император попрал все обычаи и правила приличия – от души его за это благодарю. Я бы подмигнула герцогу Мейзу, чтобы лопнул от злости, но он вовремя натянул на губы фальшивую улыбку и перевел взгляд на венценосного брата, ожидавшего меня в конце дорожки, усыпанной лепестками роз.
Гости молчали. Кто-то замер в восхищении, кто-то негодовал про себя, только время для споров закончилось – сегодня осталось лишь отпраздновать этот союз. Я приподняла подбородок и больше не обращала внимания на зрителей. Уверенно шагала к своему жениху. Остановилась перед ним, глянула игриво, но потом опустила ресницы и присела в реверансе. Меня только недавно обучили этим поклонам, а врожденное изящество с лихвой перекрывало недостатки в манерах, если таковые вообще хоть кто-то замечал.
– Ваше величество! – я попыталась поприветствовать императора смиренно, но в звонком голосе прозвучала и капля веселья – та самая искра, что когда-то и захватила все его внимание. Будь я хоть чуточку более чопорной и предсказуемой, не сразила бы государя так быстро и успешно.
– Поднимись, драгоценная Виалара! – позвал он своим густым зычным голосом. – Поднимись и возьми меня за руку.
Я немедленно исполнила его просьбу, улыбаясь широко и открыто – это день осуществления моей мечты, так почему я должна держать себя в руках, как эти притворщики?
Пир мне пришелся по душе. Тосты летели со всех сторон, от великолепных яств уже распирало живот, но я щедро пила вино в ответ на каждое поздравление – пусть придворные видят, что я не пренебрегаю их вниманием. Губы горели от поцелуев: так часто нас с мужем поднимали на ноги и призывали показать свою любовь под аплодисменты. Должно быть, если бы гости смущались, то император сам дергал бы меня за руку, чтобы в очередной раз прильнуть к моим устам. Но ему теперь позволено, как законному супругу.
Напивались все довольно быстро. Было весело наблюдать, как краснеют лица баронесс и маркизов, какими громкими становятся их голоса и резкими движения. Элите Света разрешено пить вино лишь по трем поводам: рождению, свадьбе и похоронам, поэтому такие шансы жители дворца не упускают. Но, конечно, далеко не все присутствующие хватали кубки; кейсаров можно было сразу отличить от остальных по серьезным лицам и сдержанным позам. Ненавижу этих святош! Неужели даже на празднике его величества они не могут дать себе слабину? Пересчитала – вроде бы двенадцать, если не больше. Вся личная гвардия императора здесь. Но пугал меня только один из них. Казалось, именно он способен заглянуть мне в глаза чуть глубже и случайно прочитать мысли. Интересно, а хотя бы сейчас он чувствует что-то, видя, как я выхожу замуж за другого? За его повелителя – его императора, владельца его души и всех намерений. Вряд ли. Я все еще наивно верю в чудеса, но не в такие же.
