Она никогда не обращала на меня
внимания. Учитель французского языка сделал замечание кому-то из
парней в последнем ряду, от чего девушка тихо засмеялась. У нее
очень красивая улыбка, но больше всего я любил ее волосы, которые
волнами струились по плечам. Она смотрела на свою подругу, которая
что-то шептала ей на ухо, пока учитель отчитывал тех ребят с
последней парты. Она улыбалась все время, иногда прикрывая улыбку
ладонью.
Она — самая красивая девочка в
школе, в которую я безответно влюблен еще с младших классов. И
которая учится последний день в этой школе. Я обреченно вздохнул,
уткнувшись в свою тетрадь. Было бесполезно думать о своей
однокласснице, тем более, что я больше никогда бы ее не увидел.
Мистер Дюпон все-таки сделал ей замечание, и она встала, а затем
виновато кивнула. В этот момент я улыбнулся, а затем покачал
головой, отгоняя мысли, возникающие в последние дни при одном лишь
взгляде на эту девчонку, прочь.
***
Этот парень с первой парты всегда смотрит на меня так, будто я
для него — пустое место. Сейчас, когда мне сделали замечание, он
снова покачал головой. Стало неприятно.
— Простите, этого больше не повторится, — робко ответив, я села
обратно за парту. Снова бросила взгляд в его сторону: парень сидел,
уткнувшись в учебник, параллельно что-то записывая в тетрадь.
Сегодня на нем не было очков, вероятно он надел контактные линзы,
или же, со зрением у него все не так плохо. Покачала головой,
возвращаясь в реальность: нельзя было думать об этом заучке, тем
более мне.
Я была уверена, что этот парень влюблен в меня еще с младшего
класса, но его поведение в последний год доказало, что все обстояло
в точности до наоборот. Пока все мальчики писали мне любовные
записки и дарили подарки — он же, держался в стороне и даже не
смотрел на меня. Точнее смотрел, но только как на идиотку и как
правило тогда, когда мне делали замечания или что-то в таком духе.
Меня это ужасно раздражало, но я не могла никому показать этого,
ведь тогда все в школе решили бы, что я запала на этого ботаника.
Этого не должно было произойти. И, собственно, это больше не имеет
никакого значения. Потому что сегодня — мой последний день в этой
школе, после чего мы с родителями уедем в Лос-Анджелес.
И я надеюсь, что навсегда.
Кристина
Тригодаспустя
Возвращаться в Саннивейл спустя
почти три года было странно. Если быть точнее, то это скорее
непривычно. Я бы солгала, если бы сказала, что мне здесь не
нравилось. Саннивейл был одним из городов Кремниевой долины, и
располагался в округе Санта-Клара штата Калифорния. Летом здесь
бывало достаточно жарковато, но не так критично, чтобы волноваться
по этому поводу. Я просто обожала набережную Саннивейла и его
парковые зоны с густой растительностью, которые казались оазисом в
палящей пустыне. Частенько я вспоминала о приятном времяпровождении
в этом городке. В принципе, как раз этим я и занималась всю дорогу
от Лос-Анджелеса до Саннивейла.
– Ты положила ту корзину, которую я
оставила в прихожей в этот чемодан? – позвала мама, когда я
захлопнула дверцу машины. Поморщившись, я приложила ладонь
козырьком ко лбу, чтобы спастись от палящего, августовского
солнца.
– Ну и дыра, – проигнорировав ее
вопрос, откровенно сказала я, стараясь напомнить о своем мнении по
поводу переезда. Это было частично правдой, но маме знать об этом
было необязательно. – Мне же очень хотелось провести выпускной год
именно в этом месте.
– Прекрати злиться, дорогая, –
равнодушным тоном произнесла мама. Я бы назвала этот тон
«фирменным» тоном всех высокомерных женщин из окружения нашей
семьи. К сожалению, это касалось и моей матери. – Ты же знаешь, у
отца здесь важные дела.
