Как вересковый мёд, забыта навсегда.
И опытные старцы, прошедшие лета.
1707 ГОД. ИСПАНИЯ.
ПРЕДМЕСТЬЕ МАДРИДА.
НАЧАЛО СЕНТЯБРЯ
Туманно-моросящая погода по планам Жака должна продлиться с ночи до полудня. Это обстоятельство помогало покинуть замок незамеченным, даже не особо рано выезжая. Но всё равно, вопреки благоприятствующему ненастью, едва осветилось небо на востоке, лошади и повозки уже стояли у ворот.
Под изморосью, чмокая в грязи, шесть черных гроба загрузили в одну кибитку, отдельно от скарба. Пажи замка и конюшенные, грузившие их, молчали.
Каждый раз притрагиваясь ко гробу они крестились по три раза. Пять гробов показались для челяди очень тяжёлыми, шестой – лёгким. Гробы имели клеймо буквой «К» в круге, без крестов на крышках.
Грузившие, со страхом для себя, нащупывали с боков отверстия для ключей. Гробы, закрывающиеся на ключи, – шкатулки для хранения… Для хранения чего? От одних только догадок у простолюдинов вставали дыбом волосы.
Когда погрузка закончилась, Жак, будучи уже в седле, хрипло скомандовал:
– Тронулись!
Кромсая широкими деревянными колёсами унавоженную грязь, две кибитки затряслись по направлению к воротам. Жак, в черном плаще и треуголке, от зябкой сырости втянув шею в плечи и закутавшись в чёрный шарф, следовал верхом на лошади позади. Его ссутулившаяся фигура казалась силуэтом всадника без головы, но с прикрытой треуголкой на месте шеи.
Когда за Жаком и его кибитками, грохоча засовами, заперли главные ворота, один из конюхов произнёс с облегчением.
– Кошмар завершился? – произнёс подошедший к конюху с ещё тремя пажами простолюдин, помогавший при погрузке скарба.
– Всё, отмучались… – ответил местных конюх, надел раскисшую на дожде широкополую фетровую шляпу.
Они сгрудились у начала колеи от уехавших кибиток Жака.
– Чего я только не грузил, но впервые грузил гробы с вампирами. Да, уж это ещё та работёнка…
– Говоришь, грузил!… Я жил с этими гробами полгода в одном коридоре замке! И такого повидал, что вам и не снилось. Этот «месье Жак» ночами кормил обитателей гробов, разговаривал с ними и даже сражался с ними на шпагах. Я не видел, но слышал звуки щелчков шпаг и мужские голоса…
– А привидение чёрной собаки? – добавил другой паж. – Все деревни округа видели её… И слышали её вой. Она как-то по-особенному выла. Даже волки не понимали её. Наверное поэтому их стаи ушли из лесов! Это может единственное хорошее, что принесло людям присутствие Дьвола. Одно зло вытеснило другое.
Подтверждая правоту слов рассказчика, собравшиеся у начала колеи, закивали головами.
– Это был оборотень, не волк. Скорее всего, он-то и лежал в «лёгком» гробу.
– А я видел сразу троих мертвых Жаков лежащих на полу. Все в чёрном. Какой из Жаков был сейчас в седле одному Диаволу известно. Слышал, что он свою собаку кликал Вельзевул. А это, как известно, одно из имён Сатаны…
* * *
Жак не мог сдержать слёз, и потому ссутулился в седле, пряча лицо в шарф от взглядов кучеров – доверенных слуг, сидящих сейчас на козлах кибиток.
Вчера из Мадрида пришло письмо от нотариуса, где его извещали, что бракоразводный процесс с Катрин, дочерью Вальдемара Богемского-Мерлин, окончен. Церковь дала своё согласие… Все согласие дали! Весь мир, как считал Жак, «согласовал» эту несправедливость, а он – нет…
Но впредь перед всем миром – Катрин, его жена, вновь девица, а он холостяк.
Он был уверен, что эта «девица» ему в отместку начнёт вести жизнь отнюдь не девицы!
У Жака при этих мыслях заныло в груди ещё сильнее, и он, пришпорив коня, решил обогнать кибитки. Ему вдруг представилось, как прямо сейчас поутру, некий месье удовлетворяется его Катрин… Она стонет и целует, и лижет, и сосёт… пропускает горделивый пенис чужака во все свои тайные места с остервенением с распущенностью последней шлюхи…
