– Убивают! – заверещала моя соседка.
Я вздохнула и нехотя выглянула в окно. Так и есть, благоверный, будучи в изрядном подпитии, гонял её по двору. Неприятное зрелище, без которого я бы точно обошлась. Соседка скакала по огороду в одной рубахе, а муж бегал за ней с топором и рычал:
– Убью!
При виде топора шевельнулось нехорошее предчувствие в груди, но вмешиваться в семейную ссору я не спешила. Во-первых, когда они мирятся, я же потом остаюсь крайняя. А во-вторых, до сих пор он её не убил, хотя каждый день грозился.
– Больные… – прошептала я, искренне обещая себе, что ни за что на свете не пойду замуж, пока не буду на все сто уверена, что мой будущий муж не окажется ушибленным на всю голову садистом.
Впрочем, и соседка хороша. Та ещё мазохистка. Ведь и полицию уже не раз вызывали, и сами что только не делали, чтобы развести их по углам, но… Видимо, такой союз абсолютно устраивал обоих. Её – ходить в синяках, его – заливаться чем покрепче, лишь бы не видеть ни жену, ни детей. Их словно магнитом тянуло друг к другу.
– А-а-а! – донеслось из-за сарая, затем послышался грохот и всё стихло.
Я выждала ещё несколько минут в надежде, что они успокоились и пойдут в дом, чтобы, закрывшись в спальне, так же бурно начать мириться, но ничего не произошло.
Вот чувствовала, что не стоит снова лезть в чужие дела. Но что, если он её убил? Может, всё-таки вызвать полицию? Нет, они даже не ответят, если звонить буду. А одной очень страшно, но всё же…
Совесть грызла меня, как кот засушенный кусок колбасы. Ещё и проснувшаяся интуиция внезапно взбесилась и усердно покусывала нервы, не обещая ничего хорошего. Стало ясно, что эти двое не дадут мне отсидеться в домике.
– Сама прибью обоих! – прошептала, натягивая тонкую куртку и безразмерные галоши, доставшиеся по наследству от бабушки.
Вышла на улицу, шумно вдохнула аромат пирожков, которые кто-то жарил на другом конце дачного посёлка. Бабка Марья, не иначе. Я у неё как-то рецепт взяла, но то, что получилось, предпочла закопать, потому что это не стали есть даже свиньи.
Думать о хрюшках и пирожках было не так страшно, как о соседе, поэтому я уцепилась за эти мысли, тихонько двигаясь в сторону сарая. Скрипнула соседской калиткой, на всякий случай вооружилась граблями, брошенными у забора, и медленно приблизилась к грубо сколоченному домику, некогда выкрашенному в синий. Сейчас от былого ремонта остались лишь выцветшие пятна.
Колени дрожали, ноги слушались плохо. Видимо, от того, что глаза боялись увидеть там нечто ужасное. Сердце колотилось, как сумасшедшее, древко скользило в потных от страха ладонях. Хотелось развернуться и попросить бабку Марью вызвать полицию, но что, если у соседей всё в порядке? Меня снова обзовут паникёршей. Сначала решила посмотреть, что произошло.
Дорожка вильнула, я сделала ещё несколько шагов, и моему взору открылась жуткая картина. Сосед стоял наперевес с окровавленным топором и покачивался.
– Ик. – Его взгляд вдруг сфокусировался на мне, и я забыла, как дышать.
Алые капли падали на землю, стекая по окровавленному орудию убийства, а этот му… принял меня за свою супругу.
– Убью! – зверем зарычал он и сделал шаг в мою сторону.
Я вскрикнула, выставила грабли вперёд, но оступилась и шлёпнулась прямиком на то место, которое обычно ищет приключений.
Рука моя опустилась аккурат рядом с тем местом, куда отлетела отрубленная куриная голова. В следующее мгновение, заложив вираж вокруг сарая, показалась вторая часть бедной птички и побежала прямо на меня.
Тут нервы мои окончательно сдали, я вскочила и кинулась прочь, не разбирая дороги. Сиганула через забор, упала на четвереньки, зарывшись руками в невероятно мягкую землю. Послышался рык, и я подскочила, бросившись от соседа к двухэтажному дому.
