Маленькая девочка в валенках, длинной белой ночной рубашке и накинутым на плечи серым пуховым платком бегала по яблоневому саду, размахивая руками как крыльями. Ночью были небольшие заморозки и бледно-розовые остекленевшие лепестки стали похожи на тонкий китайский фарфор. От легкого ветра эти прекрасные цветки осыпались и малышка, попав в эту волшебную метель, подставляла им лицо и звонко смеялась. Где-то далеко слышался голос, который кого-то звал. Ветер усиливался с каждой минутой, и, холодное пронизывающее до самых костей, чувство страха резко сменило прежнее ощущения абсолютного счастья. Сердце вдруг сжалось, и девочка остановилась посередине усиливающейся пурги. Колючие как льдинки лепестки засыпали ее сверху, и вскоре она была похожа на снежный холм. От резкого звука голоса застывший ребенок вздрогнул, и все с себя стряхнул.
– Мама! – пытался разбудить Елену Алекс. – Можно мне встать?
– Что? – пытаясь понять, где она находится, спросила женщина.
– Хочу встать. – пожав плечами, ответил ребенок. – Я давно не сплю и не могу больше лежать.
– Сколько время? – обратилась к нему мать.
– Семь часов. – спокойно ответил тот.
– Сколько? – переспросила женщина, вглядываясь на часы, которые висели на стене.
– Семь. – подтвердил Алекс.
– Когда надо рано вставать, то тебя невозможно разбудить, – вздохнула Елена, – а когда есть возможность отдохнуть, то ты поднимаешь меня ни свет ни заря.
– Я же не прошу тебя вставать. – обиженно проговорил мальчик. – Просто спрашиваю разрешения больше не лежать.
Елена посмотрела на сына, вздохнула и, грустно улыбнувшись, кивнула.
– Конечно. – согласилась она.
– Я тебе не буду мешать. – убежденно проговорил Алекс. – Можешь еще поспать.
– Да нет. – покачала головой женщина. – Наверное, лучше встать, а то голова потом может разболеться.
Мать Алекса потерла виски, встала и начала переодеваться, пытаясь вспомнить свой сон во всех подробностях.
«Ведь такой же дивный сад был у моей бабушки. – размышляла она. – С тех пор, как я уехала из родного города – ни разу не вспоминала об этом. Хотя под окном каждое лето сажаю космею. Эти неприхотливые ромашки, вырастая мне до пояса, радуют не только нас с Алексом, но и всех прохожих. Эта разноцветная клумба не дает мне забыть откуда я родом. Еще бабушка сажала душистый табак, который издавал по вечерам такой одурманивающе – пьянящий аромат, что от него кружилась голова. Как-то не сложились у нас с ним отношения: у меня он то замерзал, потому что я его раньше времени высаживала, то корни у него поедала медведка. Вот что за премерзкое создание? Знаю, что в природе все гармонично и, если существует такая тварь, то значит, что она необходима. Скорее всего она, как и земляные черви, прокладывая ходы, позволяют земле дышать. Но из-за того что это очень неприятное насекомое поедает все, что попадается у нее на пути, то вреда, по-моему, она приносит больше. Хотя это только мои рассуждения, и точно что-либо утверждать я не берусь. Бабушка бы сказала, что не гоже женщине влезать в научные сферы: ее должны занимать кухня и дети.»
– Что бы ты хотел на завтрак? – поинтересовалась Елена у сына.
– Только не кашу. – замотал головой тот.
– Вот незадача. – рассмеялась мать, повеселевшая от нахлынувших воспоминаний детства. – А я только собиралась предложить тебе чудесную овсянку с курагой, изюмом и медом.
– Нет. – решительно ответил мальчик. – Не хочу. Лучше сделай блинчики с изюмом и медом.
– Ты сластена. – ласково произнесла Елена.
Алекс подошел к матери и крепко обнял ее.
