Сколько Тэхен себя помнил, в кабинете отца никогда не происходило приятных разговоров. Собственно, только здесь они и разговаривали. Жестокий и сильный дон мафии не желал лишний раз даже смотреть на своего сына, не то что разговаривать с ним.
«Мать твоя слабая, матка её слабая была и ты слабый» – вот что регулярно слышал семилетний Тэхен в свой адрес от собственного отца.
«Зачем же ты тогда на ней женился?»
Вместо ответа на свой невинный вопрос мальчик получал лишь пощёчины и побои. И бедная Велия стояла в углу и с трудом удерживала себя на месте, чтобы не броситься на защиту собственного ребёнка.
– Я дал тебе имя своего отца – человека, который даже находясь в могиле всё ещё имеет уважение народа и любовь. Но ты совсем никак мы. Ты слабый, жалкий и беспомощный. Ты не достоин ни своего имени, ни семьи в которой родился.
Он слушал. Слушал и молчал не желая нарваться на новые побои, которые сильно огорчили бы маму. Она может вступиться за него, но отец мог бы с лёгкостью вышвырнуть её из дома и отправить туда, откуда привёз. Тэхен знал, что больше всего на свете мама боится вернуться туда, где родилась. В нищете и бедности.
– Уходи, я не желаю тебя видеть, – мужчина в тёмном костюме с густой щетиной прикрыл глаза ладонью и устало потер виски. Ни что его так не раздражало как беспомощный ребёнок. Его ребёнок.
Тэхен поклонился. Смотря под ноги и не поднимая на отца взгляда он развернулся и покинул кабинет, бесшумно закрыв за собой дверь. Он всегда был бесшумной тенью скитающейся по дому одиноко и устало. Никто его не замечал, ни охрана, ни прислуга, ни гости, которые иногда приезжали на шумные торжества. Даже среди сотни людей он был одинок и все также жалок. Жалость и сочувствие в человеческих глазах уже стали для него привычным явлением, как дождь по выходным.
Тёмные коридоры, фрески и лепнина, за большим панорамным окном виднеются два длинных ряда кипарисовых деревьев, образующих узкий проход, выложенный идеальной ровной дорожкой из светло-коричневой плитки. Все кругом кричит о могуществе и власти к которым Тэхен не имеет никакого отношения. Он ребёнок о котором ходят слухи. Не самые лучшие. И его отец злится из-за этого ещё сильнее и на себя и на него. Потому что ему стыдно слышать такое о своём наследнике.
Тэхен слышит уже знакомый звук шуршания ткани. Это Велия спешит за ним, приподнимая подол своего длинного платья и стуча каблучками.
– Тэ, постой, сынок, – когда она называет его по имени он болезненно дёргается, как не дёргался от побоев отца. Он останавливается и ждёт, пока она обнимет его, сядет на колени, чтобы увидеть его грустные, полные безнадёжности глаза. Её мягкие руки касаются его впалых щёк, а потом он чувствует её мягкие губы на своём лбу.
– Тэ, не обращай внимания на отца, он просто не в настроении.
– Он не желает меня больше видеть.
– Ну что ты. Он ведь твой отец, он любит тебя. Просто по-своему. Поверь, со мной он тоже никогда не был мил и снисходителен.
Она грустно улыбается и он видит по её расстроенным глазам, что все её слова – попытка утешить собственное дитя. И Тэхен вновь и вновь задаётся одним тем же вопросом. Как она могла его полюбить? Как она могла выйти за него замуж? Может, она просто слишком сильно его боялась как и все здесь. А может, была готова на все лишь бы избавить себя от бедности.
Увы, отец не просто не в настроении. Он был серьёзен и его слова были не чем-то сказанном на эмоциях. Он тщательно продумывал вердикт для своего ребёнка.
– Пойдём в комнату, сынок. Ты устал.
Идёт. Берет её за руку и спокойно идёт вместе с ней в женское крыло, где живут женщины. Одни и со своими детьми. Интересно, если он отрёкся от сына, значит ли это, что и к Велии он теперь потерял интерес? Если это так, то он навсегда испортил жизнь своей матери. Что теперь ей остаётся? Всю жизнь сидеть возле кровати немощного ребёнка.
