- А-а-а-а-а-а-а,
надоело все! Сколько можно собираться? Сколько? Где эти дуболомы,
наши дети? Где хозяин дома, я вас спрашиваю? Мира, где хозяин,
почему еще не приехал? Женщина, где эти твои сыновья? Да убери
собак, в конце концов! Собак пора в клетки заводить! Или ты их тут
оставляешь? О чем ты думаешь вообще? А? Звони хозяину дома, пусть
забирает ключи от этого кошмара! Вот же ввязался я с вами в эту
авантюру! Ни хрена бабы не умеют! Куда вы меня тащите, я вас
спрашиваю? Что я там забыл? Что, я вас спрашиваю! - худой, седой,
глава семьи, ссутулившись, уперев руки в боки, орал дурным голосом
куда-то в пространство.
Ему было все
равно, отвечают ему, или нет. В слушателях он не нуждался
совершенно. Муж истерил уже несколько дней, и накал страстей достиг
потолка. Истерика у него обычно развивалась строго по накатанной
дорожке. Сначала ор, потом мандраж. Он вообще истерить начинал,
стоило только чему-то нестандартному в жизни начаться. Удержу
никакого.
А уж то, что
сейчас творилось, вообще выбило его из разума на пару месяцев
вперед. Вы что, такие сложности предстоят!
Ой, как вспомню,
как мы сюда в Израиль переезжали... песня песней просто. Соломону
такие страсти и не снились. Да где там тот Соломон? Ему это и рядом
не стояло. Он хоть царь был. И мужчина. Ну, а тут все легло на мои
хрупкие женские плечики - дети, родители с обеих сторон, муж в
истерике, звуками своего голоса упивается. Алкаш-звукоман.
Туда беги, это
упакуй, тому взятку сунь, малых покорми, маме валитону накапай,
свекрови приятное скажи. Одно продай, другое купи. С тем
договорись, этому пообещай. По пути еще пару копеек заработать
надо, дети голодные... вокруг голод, война. В очереди за хлебом
постой по полдня. От пуль пьяных гвардейцев Гамсахурдия вовремя
увернись, брякнувшись оземь.
Со свекром в
багажный отдел беги. Документы сдай - получи. Нотации и цикл
воспоминаний выслушай. Муж синхронно вопит на каждое слово. Я –
а-а-а, он – А-А-А-А!
Бр-р-р-р, не
переезд, а дурдом. Хорошо, что тогда хоть животных не было. Вернее,
был. Котенок один, приблудный. Пристроила его перед отъездом к
подружке. Зато теперь животные есть. Собаки, куры. Козы. И еще куча
молоди разной.
Родителей уже
давно нет, ни с той, ни с этой стороны. Земля им пухом. Сколько они
моей крови попили, просто литрами. Я донор с медалью - «Дура
многотерпеливая».
- Ой, да не ори
ты, животных пугаешь. Иди вон лучше проверь, все ли с собой взяли,
еда упакована или нет. И посмотри, воды много бутылок взято? Все
животные в клетках? Никого тут не оставили? Собак лучше в
«Гольфстрим» посади, запри там в комнате, пока не потерялись в
суматохе. Лакушу я с собой возьму. Давай, давай, дорогой, иди,
время не ждет! Ты же глава семьи, ты и проверить все должен.
Посмотри пойди, ничего в доме не оставили? Пройдись по комнатам.
Иди, иди, сулико. В шкафы загляни напоследок.
- Не командуй,
женщина! Я сам знаю, что делать! Если я не сделаю - никто из вас
лентяев и не пошевелится! Что за ленивые дети у меня… за что
мне такое наказание? Жена, ты во всем виновата!
- Ну, ну...
побурчи мне... иди уже, делай, время не ждет. Все проверь, ничего
не забудь.
Знаете, на моего
мужика, если не рявкнуть вовремя, так он год голосить подряд может
и даже не охрипнет. И голова у него не заболит. Дубовая, потому
что. Я минуту поору и готово - голос сорвала, сиплю, башка болит,
глотка хрипит. А муженек мой - ему в опере петь надо было. Он бы
там всех карузов с павароттями запросто перепел-переорал. Они бы у
него там все охрипшие ходили.
Короче, отослала я
его. Пусть в доме посмотрит, не забыли ли чего в суете, да там
пусть и истерит, крикун хренов. Поделает что-то руками, хорош уже
горло драть. А то, как что-то делать - так он старый и больной, а
как орать начинает, так иерихонская труба обзавидуется. У нее
обертонов не хватит, за моим мужиком угнаться. Скукожится вся
и трещинами пойдет.
