The JM Barrie Ladies Swimming Society
by Barbara Zitwer
Copyright © Barbara J. Zitwer 2012
© Е. Королева, перевод, 2013
© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2013
Издательство АЗБУКА®
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Ее разбудил шум улицы – верный знак, что спала она не очень крепко. Джой Рубин поглядела на часы на столике возле кровати. Только половина шестого. Джой перевернула подушку, натянула до подбородка одеяло и свернулась калачиком, чтобы поспать еще часок.
Здесь, на последнем этаже дома на Ист-Хаустон-стрит в Нижнем Манхэттене, Джой прожила тридцать три из своих тридцати семи лет и обращала внимание на уличный шум только летом, да и тогда в исключительных случаях – если мимо проносились машины с сиренами. С июля по август, когда квартира накалялась, как печка, она на полную мощь включала кондиционеры. Но теплыми весенними вечерами или же осенью, когда свежий ветер приносил новую жизнь в уставший и зачахший город, она любила открывать окна нараспашку и выбираться на пожарную лестницу, которая зигзагами карабкалась по фасаду.
В детстве, когда она жила в этой квартире с родителями, она мечтала об этой лестнице. Она умоляла их, чтобы ей разрешили там спать вместе с ее лучшей подружкой Шерон, которая жила на третьем этаже. Она представляла себе, как они вытаскивают подушки и одеяла из окна большой комнаты Рубинов и устраиваются под невидимыми звездами. Никуда они не упадут! Можно поставить стул и загородить выход с площадки, так что никто никуда во сне не скатится. Но родители Джой и слышать об этом не хотели, хотя они с Шерон уже почти выросли.
В тот вечер, пятнадцать лет назад, когда отец Джой переехал с новой женой во Флориду и квартира перешла в собственность Джой, она открыла бутылку шампанского, оставшуюся после их свадьбы, и выбралась на пожарную лестницу. Она и сама не знала, что празднует. Отец с Эми собрались жить там, где не бывает снега и слякоти, а Джой осталась одна и бродила по полупустой квартире. Вся их мебель уже была отправлена в Миртл-Бич, а то немногое, что осталось, Джой хотела побыстрее заменить. Зато теперь квартира принадлежала ей.
Отец передал ей документы и еще один комплект ключей так, словно это был сущий пустяк. Тогда Джой и поняла, что они с Эми больше не приедут, а если и приедут, то не к ней. Отец хочет забыть все, что связано с болезнью матери, с жизнью, которую они прожили все вместе, и решил уехать, чтобы начать новую жизнь, без Джой. Она даже не знала, что квартира принадлежала родителям. Как ни странно, эта тема у них никогда не обсуждалась, даже когда Джой сама стала заниматься недвижимостью.
Тем же вечером, пролистывая документы о правах на квартиру, она поразилась дальновидности родителей. Они вместе с другими жильцами создали кооператив и выкупили жилье еще в восьмидесятых, в те времена, когда учительница музыки и преподаватель муниципального колледжа могли позволить себе подобное приобретение. Сейчас это было бы невозможно – многим соседям пришлось съехать, когда стали перестраивать кондоминиумы и цены в Нижнем Ист-Сайде подскочили до небес.
В тот первый вечер Джой пила дорогое шампанское на пожарной лестнице, и, глядя, как медленно уходит за дома солнце, заливая ее любимый город таким ярким коралловым светом, что Эдвард Хоппер схватился бы за кисть, она поняла, за что пьет – за свое будущее.
Через час зазвонил будильник. Джой отбросила одеяло и села, ее нос учуял аромат свежего кофе. Она любила свои утренние ритуалы: молоть зерна для эспрессо, взбивать молоко в простеньком миксере – но для такого утра, как это, когда знаешь, что тебя ждет напряженный день, придуманы кофемашины с программным управлением. Джой поставила кофе с вечера, запрограммировав время ровно на шесть тридцать. Накинув халат – антикварное шелковое кимоно из ее любимого комиссионного бутика «Дорина кладовка», – она пошлепала в кухню. Серый утренний свет, проникавший сквозь два небольших окна, почти ее не освещал и не нарушал уюта.
