Ее
красные губы продолжают что-то говорить, но я никак не могу сосредоточиться.
Одна лишь мысль о том, что Лара вытворяет ими, отстреливает вниз и у меня
начинает дымиться в паху.
— Жаркий секс — единственное, что ты можешь дать,
— наконец, хоть что-то интересное рождает ее манящий ротик. — А в целом? В
целом, Лёш, ты мудак мудаком!
— А я и не отрицаю, Лар. Я такой! Но ты же не
для нотаций ко мне пришла? К чему такая прелюдия? Давай я попрошу нас не
беспокоить, и ты выплеснешь весь свой гнев на меня, — похлопав по столешнице
рукой, я раздеваю эту стерву взглядом, — прямо на этом столе.
Тонкие пальчики быстро утопают в небольшой дамской
сумочке. Но, судя по тому, как сосредоточенно смотрит на меня Лариса, в ее
клатче или как там называется эта женская дребедень, кипит своя сумбурная
жизнь.
— Держи.
Бежевый конверт, который ей, наконец, удаётся выудить,
с тихим хлопком приземляется на мой рабочий стол. Вслед за ним в руке Лары появляется
ядреная красная помада, которая через пару ловких штрихов ложится ярким манящим
вызовом на её губы.
Нарочно она напялила эту кожаную юбку
болотного цвета, чтобы как можно аппетитнее смотрелись её бедра и выразительней
— зеленые глаза. А эти алые губы... Да еще и вся эта красота на фоне моего скучного
кабинета... Лариса — сплошной призыв к действиям, которым сложно не поддаться и
устоять.
— Ла-а-ра...
— я поднимаюсь с кресла, но ее ладонь уверенно вдавливает меня обратно.
— Читай! — сухо приказывает она.
Мой взгляд падает на стол точно также как и
эрекция после холодного тона этой стервозины. Ну вот, запорола такое
многообещающее завершение рабочего дня!
Какое-то время я перевожу взгляд то на Ларису,
то на ее губы, то на этот сраный конверт. Что там? Тест на беременность? Список
анализов? Вот что?
— Читай, читай, — подбадривает она.
Нехотя я беру его в руку, переворачивая к себе
«лицом». Плотный картон с изображенными на нем голубями не вяжется ни с одной
из промелькнувших в моем мозгу гипотез. Будь в нем положительный тест с двумя
полосками, Лара бы уже целовала меня во все неприличные места. Но эта стерва
смотрит на меня как Цербер*. Только вот есть загвоздка — в ад я не мечу, да и
предохранялись мы всегда. Собственно, поэтому и об анализах не может идти
никакой речи.
Небольшая черно-белая фотокарточка, сделанная
под стиль семидесятых годов с надписью: «Приглашаем на торжество…» бьет меня
сначала в челюсть, а потом между ног.
— Это, блять, еще что?
— Приглашение на мою свадьбу, Леш. Я детей
хочу и семью, — начинает тараторить она. — И Паша для этого отличный кандидат.
— Павлентий, блять!
— Павел, Леша. Его зовут Павел. А ты, как я
сказала, мудак, от которого кольца не дождешься. Могу поспорить, ты никогда не
женишься!
Во-от сучка! Вот оно что! Замуж все-таки
собралась после всех намеков на ЗАГС и детей… И только поэтому я мудак? Потому
что мне и без всего этого прицепа и семейной идиллии живется хорошо?
— П-ф, вот еще! А я вот тоже возьму да женюсь!
Вот кто сейчас ко мне войдет, ту и позову.
Конечно, я это просто так: подыграть, поддержать
заведомо проигранный мною спор, осмыслить случившееся. Да и посмотреть на ее
реакцию.
— Ну-ну. В таком случае я останусь на кофе.
Заодно и расторгнем наш договор.
Один звонок секретарше, просьба принести нам
по чашке американо через десять минут, и я вновь не могу оторвать от этой
стервы своих глаз. Уговаривать ее не выходить замуж — затея неинтересная и
бестолковая. Между нами был просто секс и никаких обязательств. Ну, да,
привязался я к ней, но совсем чуть-чуть. И даже больше не по самой Ларисе я буду
скучать, а по ее сладким стонам и выкрикам: «Да, Леша, да!»
