Когда Вессара уснула, утомленная ночными безумствами, Чейн осторожно выбрался из постели. Подойдя к овальному столику, вырезанному из цельного куска звездного жемчуга, он налил себе полный бокал крепкого сейгского вина и залпом выпил его. Мутный туман, застилавший глаза, понемногу стал рассеиваться, кровь быстрее побежала по жилам. Ступая босыми ногами по мягкому ковру, Чейн подошел к окну и отодвинул одну из тяжелых атласных занавесей.
Внизу, в пышных зарослях императорского сада, еще царила ночная мгла, кое-где проколотая золотистыми огоньками летающих светлячков, но вдали, за оградой, купола и минареты Антея уже окрасились розовым флером. Зеленое солнце показалось над грядой гор, а значит, город вот-вот проснется. Вернее, не весь город, а лишь простолюдины, которые доставляли на рынки Антея продукты, убирали нечистоты, мыли мостовые, ухаживали за городскими садами и цветниками… Патриции же и гости Стальной планеты вряд ли поднимутся раньше полудня – они, словно хищные птицы манты, вели исключительно ночной образ жизни. Впрочем, Антиох, правитель планеты гладиаторов, представлял собой неприятное исключение из этого ряда, и поэтому ему, Чейну, стоило поторопиться, ведь он всю ночь провел в покоях любимой наложницы императора! Нравы патрициев Антея не отличались особой строгостью, они нередко смотрели сквозь пальцы на забавы своих супругов, но император предпочитал сам дарить гостям своих женщин и терпеть не мог мышей, таскающих сыр по норам. Им Антиох обычно попросту вспарывал животы своим знаменитым кривым кинжалом.
Внизу, под окнами, послышался мерный звук шагов – это стража совершала очередной обход сада. А это означало, что самое время было уносить ноги.
Чейн торопливо надел тунику, перекинул через плечо перевязь с коротким мечом и хотел было уже выйти на балкон, но, сам того не желая, снова шагнул к жемчужному столику и опрокинул еще один полный бокал вина. Это было очевидной глупостью – Фарх наверняка унюхает запах алкоголя во время утренней поверки, – но удержаться Чейн не мог. «Что-то часто в последнее время я не могу себя контролировать», – раздосадовано подумал он и лишь немалым усилием воли заставил себя отставить кувшин.
Спрыгнув с балкона на клумбу, Чейн некоторое время прятался среди зонтичных цветов, а когда убедился, что стража свернула за угол дворца, торопливо побежал по тропинке между высоких окутанных мглой деревьев. Путь к ограде был хорошо знаком, но на этот раз ему не повезло. Из-за ползучего дерева-змеи навстречу ему неожиданно вышел матерый калган и, наклонив трезубец рогов, предупредительно ударил по земле передним копытом.
– Чейн умереть, – сипло произнес зверь и сделал шаг вперед.
Варганец тихо выругался, едва удерживаясь от того, чтобы выхватить меч. Драться с калганом было бесполезно. Эти быкообразные разумные существа со звездной системы беты Цефея отличались редкой свирепостью и дурным характером. Когда-то в прошлом они участвовали в гладиаторских боях, но затем император предпочел использовать их в качестве злобных сторожевых собак. Чейну уже дважды за последний месяц приходилось иметь дело с калганами, и потому скрепя сердце он вынужден был положить меч на землю и протянуть вперед ладони, демонстрируя мирные намерения.
– Лорх, дай мне уйти, – попросил он. – Я не хочу драться.
Калган взрыл землю копытами и, широко раздув ноздри, рванулся вперед. Чейн едва успел подпрыгнуть вверх и приземлиться позади рассвирепевшего стража.
– Чейн умереть! – зарычал Лорх, развернувшись с неожиданной для его массивного тела грацией.
– Тогда Чейн не сможет завтра драться, – торопливо произнес варганец. – Кто тогда победит цургуна? Только Чейн может его победить.
