ОКА. Лунное зеркало

16 июня 2057 года. Хьюстон, Техас.

На Земле гремят салюты. Красно-синие полосы американского флага сливаются на экранах с бело-синим триколором России. Впервые за десятилетия холодных противостояний две некогда враждующие державы официально объявляют о слиянии своих космических программ.

НАСА и Роскосмос стали единым организмом: «Общепланетарным Космическим Агенством» (ОКА). Формальное основание – «укрепление стратегической безопасности и развитие внеземной науки».

Где-то за этой красивой риторикой пряталась совсем иная причина: страх проиграть конкуренцию более расторопному и шустрому сопернику.

Истинная причина не была скрыта от внимательных наблюдателей. Для тех, кто работал под поверхностью этого процесса – в лабораториях, орбитальных отсеках, на внеземных станциях в глубине космоса – оно означало лишь поспешность, вызванную опасением и страхом. Пока Россия вела свои исследования на Луне, а Соединённые штаты были заняты первыми шагами по терраформированию и колонизации Марса, Китай, не сдерживаемый запретами на неограниченное использование ИИ для космических баз и улучшение генома человека путём искусственного вмешательства в геном ДНК своих пилотов – достиг стремительного прогресса в коссмической отрасли. Его «Флот Безмолвных Глубин» уже пересёк орбиту Сатурна, демонстрируя технологии, о которых ни США, ни Россия не осмеливались даже публично озвучивать.

Слияние НАСА и Роскосмоса в единое целое, именуемое ОКА, не было торжеством сотрудничества – это была вынужденная мера. Слово «объединение» звучало обнадёживающе только в устах политиков. Это была отчаянная попытка наверстать упущенное, чтобы не быть окончательно сброшенными на обочину дороги «покорителей космоса».

Это был жест «отвергнутых королей», двух стареющих львов, которые правили саванной на протяжении столетия, но впервые осознали, что из тени появился новый хищник, двигающийся с ужасающей скоростью и без лишних слов. Другие игроки на шахматной доске начали действовать с непредсказуемой смелостью и уже навязывали свои собственные правила для исследования Солнечной системы. Китайцы больше не рассылали пресс-релизы и не занимались дипломатическими любезностями; они молча готовились к завоеванию лун Юпитера и Сатурна, ставя перед собой цель не просто создать исследовательские базы, а полностью автономные, самодостаточные колонии – то, что американцы только начали делать на Марсе.

В большом зале все присутствующие поднимали бокалы за единство.

За праздничными речами, звоном хрусталя и заученными фразами о сотрудничестве скрыта тревога. Тревога, которую нельзя произносить вслух. Никакие речи, транслируемые в высоком разрешении на миллионы экранов, не могли заслонить ощущение – слишком острое, чтобы быть ложным – это решение правительств США и России было на десятилетие запаздалым, и это промедление могло стоить очень дорого.

Свеженазначенный директор космического агенства Дариан Квабена Блэкридж, афроканадец, с танзанийскими корнями из Торонто вышел на сцену. Зал, в котором до этого слышался тихий гул натянутых приветствий, мгновенно затих. Когда он вышел из тени кулис в яркий свет трибуны, казалось, что на его плечи лег груз ответственности сразу двух миров.

Он был высоким мужчиной, 185 сантиметров, с первыми признаками седины на висках. Он был одет в строгий темно-синий костюм, настолько темный, что на фоне лунного реголита он бы казался черным. Никаких национальных знаков отличия или военных наград. Он считал их лишними и не хотел причислять себя ни к кому, кроме как к представителю человечества.

Его единственным украшением на одежде была серебряная булавка на лацкане в форме двойной спирали, одна нить которой была направлена вверх, в будущее, а другая – вниз, в прошлое – эмблема нового агентства.