Большие одолжения порождают не благодарных, а мстительных.
Фридрих Ницше, «Так говорил Заратустра»
═════════════════════════════════════════════
Он слышал, будто отряды соседа взбунтовались и ринулись из окопов по домам. То же творилось везде. К концу весны хлынут все, сеять рожь и грабить имения опостылевших господ офицеров. Но в его тактической группе был относительный порядок, хотя лица ополченцев стали другие. Не такие, как в начале войны.
Всего пять дней назад его вызвал сам командующий Южным флангом. Старый вояка некогда гордой осанки теперь сидел, некрасиво сутулясь. Сгорбленный и уставший, он хотел знать только одно: почему отряды господина капитана до сих пор верны клятве и сражаются отменно? Как внушить остальным то же самое?! В чём секрет вчерашнего юнца из Древних владений, начавшего войну младшим офицером?! – ведь даже матёрые командиры не справляются с настроениями ополченцев.
То была сущая правда. После триумфальных походов Эштаръёлы минули столетия, но убаюканное былой славой государство не присматривалось особо к недругам – «плетью всех перешибём». И влезло в большую войну, озабоченное вечной идеей защиты слабых по всему миру. Управители понадеялись молодецким ударом пробиться за Вехтские Ворота. И на плечах панически бегущего противника ворваться в Плонгу. А там и до Несокрушимого замка рукой подать. В конце концов, сила силой, господа вехты, но и совесть надо бы иметь! Зачем обижать маленьких, тем паче наших почти единоверцев?
Но победоносная дурь выветрилась очень быстро, ибо противник не подставлял плеч и не показывал спин. Враг оказался храбр и умён. Он не дрогнул, ибо давным-давно опутал себя густой сетью железных дорог и упрятал в свои горные ущелья уйму огромных оружейных заводов. И встретил молодецкий удар конных княжеских дружин артиллерийским шквалом.
Потери первых же дней войны с лихвой покрыли все потери времён Эштаръёлы, о которых так страдала Великая управительница. В последующие дни Великого Отступления пришло и великое прозрение: «Господа, идёт совсем другая война!». Оказалось, в такой войне десяток пугливых толстяков у большой пушки стоят тысячи мускулистых храбрецов на породистых лошадках. Храбрецов убьют, не позволив им вступить в молодецкий бой и взмахнуть саблями. Будут бить и бить из больших пушек «в том направлении», даже не видя противника. Его видит лишь наблюдатель, он высматривает противника в прекрасный незапотевающий бинокль, из большого дирижабля, тот висит так высоко над его большими пушками, что не достать из винтовок. И большие пушки будут стрелять до тех пор, пока не убьют всех лошадок и всех храбрых всадников. Снарядов у пугливых толстяков вдоволь.
В первое военное лето исчезла кавалерия. Её истребили как-то незаметно. Затем исчезли снаряды: немногочисленные заводы Сахтаръёлы не справлялись с запросами воюющего ополчения. Вчера исчезли патроны. Их расстреляли в последний день безумного контрнаступления, в котором с трудом отбили у вехтов две полосы обороны. Всего пятьсот шагов вглубь. И всё. Он, капитан Исаярр Къядр, положил в том наступлении треть своих подчинённых. Последняя, самая сильная полоса обороны, маячит в тумане и она неприступна. Напичкана пулемётами и снайперами, даже голову не высунуть из траншей. Здешние туманные дни не помогли, хотя дирижабли врага и ослепли в них. Хотя вся надежда была как раз на туман. Но пулемёты врага били и били непрерывно, не щадя патронов, в туман и наугад.
Наступление увязло в весенней грязи, под пулемётами и оптическими прицелами.
