ПРОЛОГ
Песок. Он был повсюду. В глазах, в волосах, на губах, солёный и едкий, смешанный с морской водой. Сознание возвращалось к Самире обрывками, как куски разорванного паруса во время шторма. Последнее, что она помнила – холодный камень под ладонями, могучий ствол дерева, в который превратился Хасан, и его голос, прошептавший: «Иди. Твоё путешествие только начинается».
Она лежала на обломках корабельной мачты, качаясь на волнах, которые с каждым разом становились всё выше и злее. Небо походило на синяк – фиолетово-багровое, прошитое молниями. Воздух пах грозой и озоном. Её тело ныло, одежда промокла насквозь, а где-то глубоко внутри, в том месте, где раньше ощущалось тихое жужжание хронометра, теперь была лишь пустота и тишина.
Самира с трудом подняла руку, разжала пальцы. На её ладони лежал сломанный хронометр. Стекло было треснуто, песок высыпался наружу, но две стрелки, словно в насмешку, застыли в мёртвой точке, указывая на два символа, выгравированных на циферблате: вулкан и странный, похожий на трезубец знак, который она не могла опознать.
Волна с силой ударила в обломок, и Самира едва удержалась, впившись пальцами в скользкое дерево. Из водной пучины, прямо перед ней, медленно поднялось нечто огромное и слизистое. Щупальца, покрытые присосками размером с её голову, потянулись к ней. Гигантский кальмар. Его единственный глаз, холодный и бездушный, как у доисторического чудовища, смотрел на неё с безразличным голодом.
Она потянулась за ятаганом, но ножны были пусты. Оружие потерялось в пучине. Самира зажмурилась, готовясь к удару, к холодному прикосновению щупалец, к темноте…
И в этот момент сквозь рёв шторма и грома пробился новый звук. Низкий, протяжный, похожий на рог раненого зверя. Это был звук корабельного горна.
Из-за гребня гигантской волны, ощетинившись парусами, вырос корабль. Он был меньше, чем те торговые галеоны, что она видела в портах, но сработан на совесть и выглядел боевым зверем. Его корпус был выкрашен в тёмно-синий, почти чёрный цвет, а на косых парусах красовалась эмблема – стилизованный полумесяц, обвитый якорем. Носовую фигуру – резную деревянную женщину с песочными часами в руках – окропила пена.
Кальмар, отвлечённый новым присутствием, развернулся, и его щупальца метнулись к новоприбывшему. Но корабль был проворнее. Раздалась команда, невнятная из-за расстояния и ветра, и с палубы полетели зажжённые горшки с чем-то маслянистым. Они разбились о голову твари, и она вспыхнула сине-зелёным пламенем. Кальмар издал пронзительный, свистящий визг и скрылся под водой, увлекая за собой клубы пара и запах гари.
Небольшая шлюпка с двумя гребцами отчалила от корабля и направилась к ней. Самира уже почти теряла сознание от усталости и холода. Последнее, что она увидела, прежде чем её веки сомкнулись, был силуэт мужчины на корме шлюпки – широкоплечий, с повязкой на глазу, а рядом с ним – большая собака, которая внимательно смотрела на неё умными карими глазами.
* * *
Ей снились горы. Снежные вершины Карадага, тёплый ветер, дующий с долин, и тихий голос Хасана, читающего древние манускрипты. Потом сон перешёл в кошмар. Извержение. Гнев горных духов. Джамиля и Рамазан, отвлекающие чудовищ, чтобы дать ей время… Их крики… Превращение Хасана в дерево, его корни, впивающиеся в каменную плоть вулкана, чтобы усмирить его.
– Ты должна идти, Самира, – прошептали листья на ветру. – Мир больше, чем наши горы. Искажение времени идёт извне. Найди источник.
Она увидела орла. Того самого, что кружил над Аракулом в день битвы. Он парил высоко в небе, а затем спикировал вниз и бросил к её ногам дубовый лист. На листе был выжжен тот самый знак – трезубец.
