Окаянные мальчики
Прирожденной музе,
одним касанием крыла
соединившей мою Землю и с Небом, и с Бездной,
драгоценной
Женечке.
Есть женщина – мать, есть женщина – блядь, есть женщина – муза.
С одной тепло, сладко с другой, с третьей жизнь чудо.
Но говорят, есть еще одна: не женщина, а икона.
Прильнешь, поймешь: жизнь – сон, все спят. А ты проснулся. Ты дома.
О лошадях и их чучелах
Внезапно покинутый женой, вернувшейся из отпуска сразу же за вещами Вася почувствовал себя вывихнутым из жизни. Вывих – довольно болезненная травма и Васю потянуло на обезболивающие в виде моих запасов виски и на покой философских бесед. Обычно веселый, активный и общительный, он стал больше размышлять. Бывает, стоит у окна, смотрит неподвижно на улицу несколько минут, а потом скажет:
– Все мы приходим на эту Землю для одного, для того, чтобы проявить и познать всю безграничность и вариативность любви. И все, что нам мешает – это наш эгоизм, наша любовь к себе.
Я посмотрел на него и сказал:
– Глядя на тебя, кажется, что ты пришел сюда, чтобы познать всю глубину и беспредельность одиночества.
Вася продолжает смотреть в окно, а потом отвечает:
– А ты знаешь, что породистый жеребец-производитель может покрыть натуральным образом очень мало самок? Но если его сперму собрать, то искусственно можно оплодотворить тысячи кобыл. Поэтому на конезаводах есть даже специальная профессия: жеребца подводят к чучелу кобылы, а этот человек должен вовремя направить член коня в спермоприемник.
Помолчав, он продолжает:
– Я вот думаю: как часто мне казалось, что в самый важный момент чья-то неведомая рука берет меня за шиворот и направляет совсем не туда, куда я стремился, и светлая мечта вдруг оказывается просто каким-то чучелом. Но все же я не могу обижаться на судьбу. Ведь я, по крайней мере, не чувствовал себя самим этим чучелом.
– Или рукой, которая держит член коня, – не выдерживаю я. – Ты соединил все: и беспредельность любви через искусственное осеменение, и бесконечное одиночество среди чучел, на которое судьба обрекает нас при помощи веры в любовь. Ты знаешь, я буду за тобой записывать.
Вот так и началось, что я стал записывать некоторые его мысли. Он верит, что мы живем ради ближнего, а я верю, что человек самодостаточен и ему никто не нужен. На мой взгляд, Васина философия – это смесь экзюперизма и инфантилизма. Он говорит, что хочет любить, а подразумевает, что будут любить его. Дескать, приручите меня. Приласкайте. Строит из себя самца, а сам ищет мамочку. Ну…, кто не без греха?
– Если бы я точно знал, что мир существует только в моем воображении, и я могу все, что только могу вообразить, то я бы любил, любил, любил, любил и любил без конца и без остановки. Потому что не знаю большей радости, когда любишь и чувство это из тебя сифонит, льет и плещет, – говорит Вася. – Однако ж или мир существует не только в моем воображении, или воображение не только мое… И если искать смысл жизни через опыт, который мы получаем, то все мы: и богатые, и бедные; и мужчины, и женщины; и дети, и взрослые вынуждены пережить и выстрадать одно и то же: отделенность от других, тоску по ближнему, по единению, по слиянию. Все мы переживаем одно и то же – опыт одиночества. Спасения нет. Спасение в любви, но… настоящая любовь несовместима с жизнью. Вот как-то так, что ли… – сказал Вася и добавил: – Главное, правильно подобрать наркоз.
Услышав про наркоз, я наливаю ему виски и говорю:
– Нет плохих отношений, есть неправильно выбранная дистанция между партнерами, глупые ожидания, несбывшиеся надежды, полученный опыт или потраченное время.
О том, чего хочет женщина, и о похмелье.
– Сколько лет живу, а все не могу понять, чего же хочет женщина, – говорит Вася, выливая остатки виски себе в стакан.
