1
Грязный снег перед подъездом
многоэтажки оседал, превращаясь в расползающиеся лужи. Игорь
Васильевич Гребенкин сверился с адресом на бумажке.
Пятидесятилетний нерадивый папаша впервые приехал в Москву для
того, чтобы встретиться с взрослой дочерью. Линялая шапка-ушанка из
ондатры, вышедшая из моды в прошлом веке, выдавала в нем
провинциала. Гребенкин стоял перед домом дочери и терпеливо ждал,
как они и договорились по телефону.
Хлопнула дверь. Из подъезда
выпорхнула девушка с черной гривой волос, завитой мелким бесом.
«Как она хороша!» — мысленно ахнул Гребенкин.
Распахнутая красная куртка с рыжей
меховой подстежкой, белая блузка с откровенным декольте, черная
кожаная юбка и высокие бордовые сапоги на шпильках подчеркивали
сексуальность девушки.
— Катя! — выдохнул Игорь Васильевич,
подавшись навстречу дочери.
Он заметил пунцовое пятно на ее
скуле и свел брови.
— Кто?
— С Борькой поцапалась. Вечно
недоволен, мразь!
— Я знаю, чем ты вынуждена
заниматься. Но я с этим покончу. Для того и приехал. Только покажи
мне его!
— Ничего ты не понимаешь. Это моя
жизнь.
— К черту такую жизнь! Теперь все
будет по-другому. — Гребенкин засуетился, извлекая из кармана
коробочку с покатой крышкой. — Вот. Это кольцо я хотел подарить
твоей маме. Оно твое, Катя.
— Врешь! Чего же ты смылся, как
только я родилась?
— Меня перевели в другую часть. Я
был офицером и не мог…
— Вечно у вас, мужиков, отговорки. —
Катя примерила колечко с голубым камешком, покрутила ладошкой.
Выражение ее лица немного смягчилось. — Ладно, бабы тоже не ангелы.
Сейчас я тебе такое расскажу!
Девушка высоко подняла голову. Ее
шея вытянулась, а сузившиеся глаза пытались что-то разглядеть на
крыше.
— В чем дело? — обеспокоился
Гребенкин.
— Тебя ждет сюрприз. Огромный
сюрприз! — нервно затараторила девушка. — Стой здесь, скоро сам все
увидишь, папаша.
Катя ладонью остановила мужчину,
который хотел последовать за ней, и забежала в подъезд.
Оставшись один, Гребенкин потоптался
между луж, невольно вспомнив, что сегодня первое апреля — день
розыгрышей. Что задумала Катя? Он уже давно отвык от шуток.
Рядом около чистенького серебристого
автомобиля «шкода» курили двое мужчин средних лет. Гордый хозяин,
прищурив глаз, любовно демонстрировал идеальность лакокрасочного
покрытия автомобиля.
— Зацени, сосед. Крышу выправили
идеально. Стекла поменяли, покрасили в камере, как положено, и еще
полировка. Все за свои кровные!
— Что с девки-самоубийцы
возьмешь…
— С шестнадцатого этажа сиганула. Не
могла рядом шлепнуться.
— Теперь машина как новенькая. Не
боишься на то же самое место ставить?
Владелец «шкоды» усмехнулся:
— Ну, ты загнул! Два раза в одну
воронку бомба не…
И тут женский крик, пронзительный и
резкий, как звон разбитого стекла, заставил мужчин задрать головы.
Увидев невообразимое, они с ужасом отпрянули. Через секунду на их
глазах на отремонтированную машину грохнулось женское тело.
Хрустнули стекла, завизжала сигнализация. Мужчины обомлели. У
одного из них отвисла челюсть, с губы упала тлеющая сигарета. Ноги
владельца машины подкосились, и он осел на мокрый снег.
Игорь Гребенкин подбежал к машине.
Его расширенные глаза сразу узнали бордовые сапоги и красную
куртку. Девушка упала спиной на стык крыши и лобового стекла,
ударившись затылком о капот. Ее лицо закрывали кудряшки, под
головой расплывалось кровавое пятно. На свисающей безжизненной руке
Гребенкин заметил знакомое колечко с топазом. Отказываясь верить
собственным глазам, он откинул черные пряди волос с матового лица
девушки и взвыл от боли.
На смятой машине лежала его дочь
Катя.
