– Гнилой либерализм, – проворчал Палыч. – Небось и слов таких не слышал, лапоть.
– Да слышал я и не такие ругательные слова, – скучающе отозвался Вася.
К ворчанию Палыча он привык давно. Тот ворчал при каждом удобном и особенно неудобном случае. Да еще когда на дворе ноябрь, а вокруг холод, темень и сквозняки.
– Слышал он, – нахмурился Палыч. – А теперь видеть можешь… Эх, в былые времена либеральничать не стали бы. Сразу за шкирку вражью душонку да в сырой подвал. А дальше – или стенка, или сотрудничай с органами. И ведь сотрудничали!
– Или к стенке становились.
– Ну, всяко бывало, – почему-то смутился Палыч, что-то вспомнив.
А вспомнить ему было чего. В ВЧК он служил с самого дня его основания. И останавливаться не собирался, пока есть силы.
– Тебе бы все шашкой махать да в галоп, – хохотнул Вася. – А тут аккуратненько надо. С умом. Тут тебе агентурная разработка.
– Разработчики хреновы, – не остался в долгу Палыч. Ночь сегодня была особенно холодная, сквозняки особенно острые, а старший группы наружного наблюдения особо ворчлив.
– А что. Если б не разработки, кому бы мы были нужны, – резонно заметил Вася. – Служба у нас такая.
– Это у меня служба. А у тебя общественная нагрузка, – отозвался Палыч. – Типа стенгазеты.
Вася только пожал плечами. Он уже давно не обижался на такие уколы. Когда на Палыча накатывало, своих помощников он именовал исключительно общественниками. Конечно, это было не совсем так. Но доля истины в этих словах имелась.
Оперативный отдел ОГПУ – это такая самая секретная контора. Сотрудникам его не приходится козырять мандатами и удостоверениями. Их личные дела находятся в самых потаенных уголках самых толстых сейфов. Они работают под чужими именами, по документам прикрытия, а сводки и рапорта подписывают исключительно оперативными псевдонимами, притом подобранными довольно странно. Вон Палыч – это Маркиза, потомственный пролетарий Вася – это Монарх, а прекрасно воспитанная хрупкая Танюша из их группы – Биндюжник. Ну а как же иначе. Ведь это разведка ОГПУ. Таких еще со времен царя Гороха зовут топтунами. И задача сотрудников – быть незаметными и замечать все. Ни одна серьезная разработка не обходится без них. Установки, поисковые объектовые мероприятия – чем только не приходится заниматься группе наружки. Но самое главное – это слежка.
Ядро оперативного отдела составляет, конечно, кадровый состав ОГПУ. Но при этом масса рабочей силы, рядовых топтунов, – они из агентуры. Негласный аппарат. То есть фактически те же общественники, только на постоянном денежном довольствии. И мечта у большинства из них перевестись в штат и получать уже по полной – форму, выслугу, обмундирование. Такие агенты являлись кадровым резервом, фактически состоявшимися, проверенными в деле профессионалами.
– А вообще ты прав, щегол. Будем ждать. Будем мерзнуть. Лишь бы был результат, – буркнул Палыч.
Сколько он работает в органах, а результат – это до сих пор для него святое. Это предмет надежд и источник вдохновения. Это азарт и ликование. И сейчас надеяться на результат были все основания.
Работать с разведкой, общаться с легендированными сотрудниками, заказывать разведмероприятия могут только оперативные сотрудники от уровня полпредства. Районные окружные отделы порой вообще с трудом представляют, что такое разведка ОГПУ. На сей раз инициатором был уполномоченный Большаков. Здоровенный, лопоухий, шибко молодой, но из ранних. И при этом феноменально везучий и сильно цепкий. А результат он давал практически всегда. Поэтому Палыч по его заданиям работать любил. И был уверен, что и на этой рыбалке они непременно выудят какую-нибудь нажористую контру.
