«Смерть – всего лишь начало».
В Древнем Египте верили, что смерть
— это далеко не конец жизни, а лишь начало её следующего этапа. Это
вечное путешествие, у которого нет конца. В древнеегипетском языке
даже не было слова, соответствующего понятию «смерть», которое
обычно определяется как «прекращение жизни», поскольку смерть была
просто переходом в другую фазу вечного существования.
Впервые я услышала эту фразу в фильме «Мумия» 1999 года,
американском приключенческом фильме сценариста и режиссёра Стивена
Соммерса, где ее произнес жрец Имхотеп. Совсем маленькая, с двумя
смешными косичками, я мечтала быть такой же искательницей
приключений и разбираться в древностях как Иви Карнахан, и совсем
не придавала значению смерти…
Я не могла плакать. Я просто
бездумно смотрела, как сквозь мои пальцы сочился песок, падая на
отполированную крышку гроба. Сначала на одну, потом - на другую.
Похоронами занимался дядя Толя, я была просто в ступоре. В груди
постоянно болело, дышать временами было трудно. Я почти не
разговаривала. Плакать не могла. Кирилл говорил, что мне нужно
плакать, но я не могла. Дядя Толя суетился рядом, выглядел
осунувшимся, глаза – красные. В один миг моя яркая жизнь стала
серой. Такой, как этот невыразительный кладбищенский пейзаж, с
ровными рядами могил, крестов над ними, редких вкраплений
памятников. Даже лес, что окутал раскинувшиеся земли, ставшие
последним пристанищем усопших, казался каким – то серым,
размазанным. Кирилл топтался рядом, постоянно обнимая меня,
прикрывая собой от порывов ветра. С неба, нависшего над нами
темными тучами, срывался мелкий ледяной дождь.
- Выпей, дочь, смотреть на тебя
больно, - сказал дядя Толя, протянув стопку; дернулась при слове
«дочь», он всегда меня так называл. – Выпей, выпей.
Машинально взяла рюмку, опрокинув в
себя алкоголь, не ощутив вкуса. Дядька тут же протянул дольку
лимона, вместе с теплом в груди разлилась невыносимая боль, что
рвала легкие, останавливала сердце, но я не могла кричать. Хотела,
даже приоткрыла рот, но лишь дыхание вырвалось паром, смешанное с
резким спиртным запахом. Кирилл крепче прижал меня к себе, тяжело
засопев в ухо. А я казалась себе серым памятником, навечно
застывшим, чтобы стать стражем у этих надгробий.
Мои родители погибли в жуткой
аварии. Казалось бы, сама судьба была против них: дядя говорил, что
в машине была обнаружена какая – то неисправность, а навстречу
ехала фура. Шансов выжить у родителей не было. Их машина
превратилась в груду металла и человеческих костей, плоти… Мне
сообщили о трагедии, когда уже все организационные моменты были
решены.
Я была веселой девушкой 22 лет,
оканчивала институт, направление «История и археология». Вокруг
меня было много друзей, имелась лучшая подруга Инна и парень
Кирилл, от которого я сходила с ума. Мой парень был сродни тем
самым моделям со страниц журналов: красивый, со спортивной фигурой,
с голливудской улыбкой. Моя жизнь была беззаботной и омрачнялась
разве что зачетами и курсовыми, коих было великое множество в
последнее время. Но мне нравилось. Было интересно, я обожала
копаться в библиотеках, выуживать информацию по крупицам из книг,
искать что – то новое. Правда, Кирилл отвлекал, своими
приставаниями – в последнее время он был очень активен, буквально
не давал мне проходу. Я любила все розовое, сладкое, немного
занималась рисованием – в основном, мы с Кириллом и Инной делали
зарисовки древних поселений, быта, людей… Любила украшения,
фигурные сережки во всевозможных вариациях, яркую одежду. И
косметику. Я легко заводила знакомства с людьми, никогда не
испытывала недостатка в общении и внимании парней. Мне нравилось
веселиться и получать от жизни многое.
