Летний дождь мягко стучит в окна
ресторана Sencio. Пространство заполняют веселье и смех. А за нашим
столом протекает бурное обсуждение представителей сильного
пола.
— Он делал пугающе странные
комплименты. — говорит Марта, раскрывая перед нами экзотические
черты своего недавнего, но уже глубоко бывшего ухажера. — Они не
радовали мое девичье сердце, однако сильно напрягали нервную
систему.
— Например? — с любопытством,
загоревшимся в нефритовых глазах, спрашивает Рада.
А следом, наконец, замечает
неуловимого официанта и посылает ему многозначительно-игривый знак
рукой, как символ готовности сделать заказ.
Неспешно подношу бокал к губам.
Марта, нахмурившись, пытается
вспомнить какими словами ее радовал горе-ухажёр, и я решаю
предложить свой вариант. Придаю голосу сексуальные нотки и томно
проговариваю:
— Марта, детка, у тебя есть
глаза.
К тому моменту, когда молодой
официант с копной рыжих волос материализовывается возле нашего
стола, Рада звонко хохочет, прикрыв ладошкой рот, и качает головой.
Юноше ничего не остается, как дождаться, пока она вернет себе
способность говорить.
Через полчаса свет в зале
приглушают. Нас оставляют в романтической обстановке свечей,
которые горят практически на каждой горизонтальной поверхности
модного заведения.
Это, должно быть, способствует
переходу в более интимную атмосферу и вынуждает потерявших
бдительность девушек давать согласие на сомнительные предложения
кавалеров.
Сладкий запах брусничного соуса
ударяет в нос сразу же, как только передо мной опускается тарелка с
заказанным блюдом. Филе утки выглядит великолепно.
Поблагодарив официанта, я с
предвкушением берусь за вилку и нож. А моя сестра вмиг чувствует
себя одним из тех самых неугомонных донжуанов, чья надежда
решительно не желает умирать.
Она не соглашается слышать вполне
однозначные и частые «нет», ее нисколько не смущают неоднократные
вешания трубки с последующим длительным игнором, а также она
совершенно неверно интерпретирует чувственные угрозы
блокировки.
Одержимые чем-то люди бывают
исключительно и неистово тяжкодумны. Ничего не поделаешь.
— Ну пожалуйста, Агния. — шёпотом
произносит девушка, способная с успехом заменить мое отражение в
зеркале.
Мешает лишь наш с ней кардинально
разный стиль в одежде.
— Прекрати. — вилка в руке с особым
усердием вонзается в филе утки.
— Не будь такой врединой, — склонив
голову набок, Злата выпячивает нижнюю губу.
Этот жест у нас идентичен.
Собственно, как и мы. Две близняшки, похожие как две капли воды. Но
схожесть начинается и заканчивается на внешности.
В остальном нас всегда тянуло к
противоположностям. Мы всегда любили разные направления. Если она
стремилась на юг, то я уже устанавливала флаг на северной границе.
Она – нежный закат, а я яркий восход. Сестра с детства с головой
уходила в книги, а я разбивала легионы нечисти в онлайн
соревнованиях. Предпочтения в части музыки, кино, книг и одежды
тоже никогда не совпадали.
В школе нам это было на руку.
Помогало успешно получать «отлично» почти по всем предметам. Именно
там мы научились меняться местами таким образом, чтобы никто ничего
не заметил.
Но уже тогда поняли, что идеально
изображать друг друга готовы лишь несколько часов. Слишком разные
характеры на соглашались синхронизироваться на более длительные
промежутки.
Единственный человек, способный в
любое время дня и ночи раскусить нашу игру в переодевание - это
мама.
Если даже я облачусь в безразмерные
мешки сестры и, не боясь повредить зрение и мозг, опущу на глаза ее
очки с широким стеклом, мама все равно скажет, что рядом сидит ее
дочка-бесёнок. И я совсем не обижусь.
На правду нельзя обижаться. Это по
меньшей мере глупо и не приносит ничего, кроме пустой траты
бесценной энергии.
