Возраст Озера – целая вечность. Оно всегда было здесь, на восточном боку Уральского хребта – и во времена, когда Земля лишь рисовала свой автопортрет, обзаводясь морщинами и бородавками, и в эпоху освоения суши морскими тараканами, и в период восхождения на царство Человека Разумного, забавного существа в набедренной повязке, учившегося насаживать камни на деревянные палки и убивать этим нехитрым оружием мясистую живность.
Озеро было Чашей, ибо ничто не впадало в него по поверхности и ничто не вытекало. Лишь подземные источники кристальной чистоты наполняли глубокие и прозрачные воды энергией земного чрева. В самом центре Озера, как безмолвный страж, стоял маленький Остров. Сначала он был высоким каменистым холмом, обдуваемым холодными ветрами, но когда вода наполнила Чашу до краев, на поверхности осталась лишь зеленая макушка. Тысячелетия безмолвно наблюдал Остров, как обживают берега растения, птицы, звери… и люди.
Люди нравились ему больше всего.
Он видел загадочных индоиранцев, живших вокруг в полуземлянках и низких бревенчатых избах, приручивших лошадей и коров, постигавших первые секреты металлургии и хоронивших своих покойников в каменных мешках. Он видел скифов, что приходили сюда из диких и голодных пустынь Ближнего Востока за лучшей долей; наблюдал темные орды гуннов, пронесшихся ураганом от Китая до границ Римской Империи, и, кажется, великодушно позволил самому Атилле искупать коня в прозрачных водах Озера. Захватчики, сеявшие огонь и смерть всюду, куда ступали копыта их лошадей, загадочным образом не тронули Голубую Чашу и все, что ее окружало, словно они были заколдованы…
Озеро и Остров всегда были здесь. Многие тысячелетия, окруженные горами, лесистыми холмами и скалами, вбирали они дары Земли и Солнца, накапливали Силу, Любовь и Ненависть, аккумулировали Жизнь и Смерть, чтобы однажды проснуться и обрушить вниз небо, землю вздыбить до небес, вознести праведных и низвергнуть злых, утешить страждущих и разбудить спящих.
Озеро и Остров всегда были здесь и останутся здесь, даже когда последний представитель рода человеческого покинет Землю и растворится в пустоте бескрайней Вселенной… бла-бла-бла…
Всё, хватит молоть эту чепуху. Лучше я расскажу вам другую историю, более интересную. Но только завтра, договорились? А сейчас я иду спать – глаза слипаются.
Надеюсь, деревья сегодня не будут трещать.
Интермедия (I). Тедди торопится в ад
Бостон, штат Массачусетс, США
весна
Если бы Теодор Майкл Броуди обладал талантом складывать слова в предложения, а из предложений составлять красивый литературный текст, он бы описал свое бытие иначе, чем это сделали летописцы из полиции штата. Ведь в действительности все было совсем не так. Если бы Тед взялся за перо, история его жизни и смерти, облаченная в твердый переплет, стала бы бестселлером…
…Из всех псалмов ему нравился лишь один. Точнее, он знал наизусть лишь один псалом, хотя воспитывался религиозным отцом. Распятие, пугавшее до иголок в паху, висело над кроватью. Сколько Тедди себя помнил, столько оно и висело, и папаша не предпринимал ни малейших попыток облегчить нравственные страдания единственного отпрыска.
– Ты будешь смотреть на Спасителя, ложась спать и просыпаясь, – говорил Броуди-старший, ткнув указательным пальцем, острым как гаечный ключ, в переносицу сына. – Ты будешь помнить о принесенных им жертвах и постараешься стать достойным этих жертв. Понимаешь меня?
