Глава 1. Рукопись, полученная по почте.
Я их читал, бесчисленные знаки
Начертанные мыслью вековой
Гадал по Льву в скругленном Зодиаке
Чрез гороскоп глядел грядущий бой
К. Бальмонт
Разбудил Николая в третьем часу ночи требовательный звонок телефона. Гудки междугороднего вызова накатывались один за другим, неумолимо и безжалостно, словно волны в океане и он не выдержал, встал. Чертыхаясь, побрел к ненавистному аппарату. Но когда поднял трубку, сон улетел испуганной птицей, даже не чирикнув на прощание. Разговор был коротким, и после его окончания в тяжелой со сна голове нашлось место только для одной мысли: «Умер, умер дядя Эдуард». Грустно стало на душе и муторно, предстояла теперь дальняя дорога, связанная со множеством проблем, предвкушение которых счастья не добавляло. Дядя по отцу, Эдуард Валентинович Огрев, жил в Риге и видел его Николай последний раз пять лет назад. На похороны последнего из прямых родственников Николай уже не успевал, но на поминки должен был попасть.
Через неделю после ночного звонка Николай сошел с трапа самолета в Рижском аэропорту. Встречала его тетя Марта, несмотря на свои восемьдесят, крепкая и моложавая старушка. Смерть мужа не сломила ее, держалась она спокойно и уверенно. Но по дороге она рассказала Николаю, сдерживая слезы, что какие-то вандалы разгромили могилу дяди, и похоже, похитили тело. Не иначе, латышские нацисты, что ненавидят русских. Поминки прошли тихо и спокойно, кроме Николая были в основном родственники тети Марты и немногочисленные друзья покойного. На поминках состоялось и чтение завещания: квартиру и загородный дом Эдуард Валентинович оставил жене, машину и небольшой счет в банке – детям, библиотека досталась Рижскому университету, в котором, на кафедре «Археологии» и проработал покойный более пятидесяти лет. Николаю не досталось ничего. Досада поднялась из глубины души, обида заглушила скорбь: «Вот старый хрен, мог бы и оставить чего-нибудь любимому племяннику».
После оглашения завещания гости начали потихоньку расходиться. В этот момент Николай, все еще пребывавший в расстроенных чувствах, обратил внимание на молодого человека, что в открытую рылся в бумагах завещания, которые тетя Марта оставила на столе. Ощутив взгляд, молодой человек поднял голову, натянуто улыбнулся и мгновенно исчез в прихожей, среди уходящих родственников.
– Это кто такой? – успел Николай спросить у тетки, прежде чем незнакомец исчез.
– Не знаю. Вижу первый раз. Наверное, из университета кто-нибудь.
Николай подошел к столу и вынул из вороха бумаг ту, которая так заинтересовала незнакомца. «Приложение к завещанию №3» – значилось в заголовке; это был подробный список книг, что Эдуард Огрев завещал библиотеке Рижского университета.
Поезд из Москвы прибыл по расписанию, что случается исключительно редко. Николай успел на последний трамвай от вокзала и сейчас, около полуночи, довольный тем, что удалось сэкономить на такси, поднимался по лестнице родного дома. Проходя мимо почтовых ящиков, обратил внимание, что из ящика квартиры №37, то есть из его ящика, исходит бледно-желтый, дрожащий свет, какой бывает от меркнущей свечи. Остановившись в изумлении, Николай протер глаза, но это не помогло. Когда же он открыл ящик, то никакой свечи там, конечно, не оказалось. Лишь скромно белел листок почтового уведомления. Надлежало явиться на почту и забрать посылку от Эдуарда Огрева. Когда Николай прочитал фамилию, он даже прекратил зевать и отчаянно замотал головой, пытаясь прояснить мозги. После некоторых размышлений удалось понять, что посылка из Риги идет не меньше трех недель, и что дядя отправил ее еще до своей смерти. Успокоившись и выкинув из головы привидевшуюся галлюцинацию, Николай продолжил подъем.
