Три часа ночи. Мы с моей многолетней подругой сидим за бутылкой вискаря. У нас с Майкой ночной сеанс моей психологической разгрузки.
- Катюня, ты когда этот ебический "Секрет" смотрела, могла думать более масштабно, глобально, широко, а не только про "цветочек аленький" и сексуальные утехи.
- Май, но чего ты опять начинаешь морализировать? А? Ты, Майка, сучка - злючка. Я же русским языком тебе сказала, да, у меня чесалось в самых нескромных местах, потому хотела только секс. О нем и думала. Да! Да! Да! Кто ж знал, что меня от мужика так торкнуть может. Мася, когда он уходил, я готова была лечь на пороге, вцепиться в его штаны и никуда от себя не отпускать.
- Катюня, тебе, мастеру спорта по членам, - Майя полностью отключает эмпатию, говорит зло и язвительно, подруга моя точно знает, что только так может вывести меня из зоны самокопания и саможалости, - ни к лицу так переживать из-за какого-то случайного мужика. Сама же всегда говоришь, что лучший мужик - новый мужик. Кстати, а этого членоносца ты где подобрала.
- В самолёте, Май, в самолёте. Мы с ним из Шереметьево в бизнес классе вместе летели, там и познакомились.
- Ага, от непринужденной беседы на высоте 10 тысяч над землёй, приземлившись на твердь земную, вы приняли горизонтальное положение и давай туда-сюда…туда-сюда наяривать. И ты, как настоящая фея, "от улыбки до жеста выше всяких похвал", умудрилась отжмулькать его нижнюю голову, то есть, сорян, головку на все тысяча процентов. Катька, он от тебя ушёл или уполз? Поверь мне, если уполз, то вспомнит о тебе очень скоро. Если ушёл, тоже вспомнит, но не так быстро…
- Святые небеса, о чем можно говорить с женщиной, которая всю жизнь наслаждается одной морковкой и никогда не снимает ботву со своих ушей. Вот, Майка, не приведи Господь, встретить тебе своего мужика! Того, от которого в один миг крышу даже с клапанами для сброса пара сорвёт. Того, кого ты будешь хотеть и днем, и ночью без перерыва на пожрать. Того, от чьего только взгляда ты будешь исходить слюнями и ходить с мокрыми трусами. Вот тогда ты поймёшь и меня, и других страдалиц за любовь! - грожу наманикюренным пальчиком моей любимой вечно непьянеющей подружке. - Вот тогда ты махнешь, не глядя, свой кукурузник на этот истребитель и будешь висеть на его шасси, чтобы не улетел никуда от тебя, потому что без него ты жить не сможешь…
- Кать, иди ты на гору Кхуям. Ложись спать. Прошу тебя…
Далёкие, трудные, лихие 90-е.
Майя.
Терапевтическое отделение городской больницы. Второй день лежу в десятиместной обшарпанной гинекологической палате со взрослыми тётеньками. У всех свои проблемы здоровья. На меня вчера сначала долго и подозрительно смотрели. Потом все же у одной терпение закончилось.
- Ты чего на аборт что-ли?! - не спрашивает, а скорее презрительно выплевывает соседка по палате.
От неожиданной грубости я даже теряюсь. Мне совершенно не хочется кому бы то ни было объяснять причину своего нахождения в больнице. Тихо отворачиваюсь, натягиваю одеяло почти на голову. Засыпая, сквозь сон слышу громкий шепот.
- А чего такого я сказала? Эти ссыкухи сначала под военных ложаться, а потом на аборты бегают, - опять зудит та же тётка.
- Да, перестань ты, Людка. Чего злющая - такая! Откуда ты знаешь, почему она в гинекологию попала. Может придатки. Совсем девчонка ещё.
Вроде в сон провалилась только, как меня за плечо дёргают.
- Давай, девонька, просыпайся, капельницу тебе будем ставить, ребёночка твоего спасать. Открывай глаза, Майя, - приговаривая, сильнее уже трясёт меня медсестра. - Ну вот, проснулась. Умница. Иди аккуратно в туалет. Капельница на три часа.
Возвращаюсь, тётки на меня уже смотрят дОбро, улыбаются дружелюбно.
