― Оставь его, Иннис! Оставь…отойди
же!
Мадлен Веланор грубо оттолкнула
нерадивую ученицу от раненого оленёнка и, сделав изящный пасс
руками, призвала исцеляющие чары и накрыла пациента мерцающей
зеленоватой дымкой. Дыхание животного, до этого сиплое и рваное,
постепенно выравнивалось, и, казалось, даже взгляд его
прояснялся.
Женщина держала ладони над
пациентом, едва касаясь марева, время от времени перемещая их вдоль
всего тела. Солнце играло в её густых пышных волосах цвета дубовой
коры, при малейшем колебании головы придавая им медовый отлив.
Слабый ветерок обдувал белоснежную рубаху с закатанными до локтей
рукавами, и тёмно-зелёную, под цвет крон старинных деревьев, юбку.
Многочисленные хитросплетения линий и завитков, коими была покрыта
её кожа на руках от запястий и до самых плеч, едва заметно
поблескивали в исходящем от марева сиянии.
Она была серьёзна и сосредоточена,
как гвардеец пред ликом врага, что не помешало ей бросить на дочь,
сидевшую на траве неподалёку, сердитый взгляд.
― Жизнь этого зверя так же важна,
как и твоя собственная. Что дало тебе право считать иначе?
Иннис судорожно вздохнула. Ей и
сейчас слышался писк несчастного оленёнка, когда она не совладала
со своими чарами и едва не погубила это невинное, нежное создание.
Насилу подняв глаза, она сглотнула, смачивая пересохшее горло, и
сипло спросила:
― Неужто ты, матушка, всерьёз
полагаешь, что я нарочно губила эту жизнь? Что я способна сотворить
такое?
Женщина поджала губы и, ничего не
ответив, сосредоточилась на исцелении, оставив оба эти вопроса без
ответов. Иннис была и рада. Она не хотела споров, не хотела
криков…. Сколько можно доказывать, что и она достойна чего-то
большего, чем упрёки. А, впрочем….
Как же хотелось сбежать сейчас
отсюда, с этой прогретой солнцем поляны среди густых лесов у
западной границы Романдитора! Бежать без оглядки туда, где не будут
изо дня в день не словом, так делом указывать на то, что с ней всё
не так, что она непутёвая! Не столь умна, как отец,
высокопоставленный целитель, чьим советом не гнушались даже члены
королевской семьи; не так прелестна и талантлива, как
матушка-лекарка, в чьих жилах бурлила кровь дриады и драконова
отпрыска...
Единственная дочь прославленных
целителей, к которым и сейчас стекаются пациенты со всего
королевства, не переняла ни капли их умений. К их величайшему
разочарованию, что не было секретом.
То, что она бездарна, стало ясно ещё
в раннем детстве: в шесть лет малышка не сумела исцелить
собственную расцарапанную коленку и допустила заражение, а позже, в
девять ― не распознала, по какой причине разболелся живот.
Отец поначалу отказывался принимать
это, подолгу занимался с ней, пытался обучить, но его усердие не
окупилось. Что касается матушки, она и сейчас не оставляла надежд
на то, что всё изменится, что дочь станет, наконец, гордостью
родителей, а не полным разочарованием. Но по-прежнему,
единственное, что удавалось Иннис ― это исцеление деревьев, но и
это умение полностью заслуга наследия крови дриады.
Они с матушкой и пошли в лес, дабы
Иннис могла отточить хотя бы это, раз уж остальные таланты, по
словам мамы «не сочли её достойной». А тут этот растерзанный
оленёнок, чьего обидчика они, видно, спугнули… Матушка предложила
Иннис попытаться остановить кровотечение, но что бы в итоге ни
сделала девушка, это едва не сгубило несчастное животное…
― Ума не приложу, что с тобой
делать... Ты ведь не глупа, в школе при ратуше ты проявляла себя
способной ученицей, твой магический потенциал высок, хоть и неясна
его природа. Впрочем, даже с такими показателями тебе в Академию
путь заказан, а мне, как видно, придётся смириться с отсутствием у
тебя дара исцеления. Ты ведь не чувствуешь жизненные потоки, не
можешь уловить трепета души, ох.... А с таким-то багажом нам,
возможно, придётся распрощаться с надеждой подобрать тебе
достойного супруга, даже несмотря на нашу с отцом известность….
Какая досада….
