8 лет назад
Лето всегда было моим любимым
временем года. Не только из-за каникул или теплой погоды. Потому
что чаще всего лили дожди, да и учителя настаивали на
самостоятельном обучении, поэтому родители заставляли нас учить
стихотворения, решать примеры, читать школьную литературу. И какие
это каникулы?
Но мне нравилось то, что большая
часть времени принадлежала только мне. Я вставала каждое утро в
шесть часов, когда все остальные еще спали. Весь город спал. Из
домашней библиотеки я брала любую понравившуюся книгу и
отправлялась в парк рядом с домом, где садилась на скамейку и
погружалась в мир фантазий и сказок.
Лучший звук на свете — шелест
листьев. Я могла слушать его часами. Парк стал для меня родным
местом, еще в трехлетнем возрасте меня водила сюда бабушка. Наша
семья часто устраивала здесь пикники. А сегодня я пришла
попрощаться с местом, где чувствовала себя по-настоящему
счастливой.
Я задумчиво провела рукой по коре
дуба, расположенного рядом с моей любимой скамейкой. Одинокая
слезинка скатилась по моей щеке, оставляя мокрую дорожку. Я не
могла поверить, что больше не вернусь сюда. Никогда.
— Брук! — пронзительный голос сестры
ворвался в мой мир подобно тайфуну.
— Иду! — крикнула в ответ я, в
последний раз окидывая долгим взглядом скамейку, дуб, лужайку перед
ними, и побежала к сестре.
— Такое ощущение, словно ты одна на
этой планете, — раздраженно произнесла Дейзи Чапман, когда я
приблизилась, и мы вместе двинулись к автомобилю, припаркованному
прямо у входа в парк.
Проигнорировав едкие слова сестры, я
шла, еле волоча ноги, пока нас не окликнула мама.
— Девочки, скорее!
Подталкиваемая в спину старшей
сестрой, я ускорилась, но грустить не перестала, изо всех сил
сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, не понимая, зачем вообще было
устраивать этот переезд. Мы уселись в машину, и отец завел мотор.
Пристегнувшись, я уставилась в окно, собираясь провести всю поездку
в одном положении.
— Вы знали, что в Финляндии
образование бесплатно, и детей возят в школу каждый день на
автобусе бесплатно? — Дейзи опять в своем репертуаре. Ей
обязательно надо сказать какую-нибудь интересную, только по ее
мнению, информацию, до которой другим до лампочки.
— Ты не могла бы помолчать? — в любой
другой момент я бы держала язык за зубами, но запертая в машине с
сестрой на несколько долгих часов, не смогла сдержаться.
— Да ладно тебе, Брук. Это же
довольно занимательно, — отец остановился на светофоре и посмотрел
на нас в зеркало заднего вида.— Прекратите ссориться.
— Никто не ссорится! — хором
воскликнули мы с Дейзи и тут же гневно поглядели друг на друга. А
потом обе повернулись каждая к своему окну, и до самого конца
поездки ни разу не заговорили, только родители тихо делились
мнениями о ландшафте, обсуждали дальнейшие планы и вспоминали
Майкла. Майкл в этом году поступил в Оксфорд, и все в нашей семье
чрезвычайно гордились этим. Он уехал заселяться в общежитие на
прошлой неделе, так что теперь мы будем жить вчетвером.
Машина остановилась, и легкий
толчок разбудил меня. Приоткрыв глаза, я подняла голову и чуть
помотала затекшей шеей, разминая мышцы. Мы стояли около
двухэтажного белого дома с огромными окнами. Хоть я и была против
переезда, но, должна признать, что массивный балкон на втором этаже
впечатлял.
— Комната с балконом — моя, — заявила
Дейзи, так же восхищенно глядя на дом, как и я.
— Черта с два, — отозвалась я,
отстегивая ремень и выбираясь из машины вслед за остальными.
— Брук, прекрати ругаться, — одернула
меня мать, поправляя свои рыжие волосы. Она регулярно перекрашивала
их, недолюбливая свой натуральный светло-каштановый цвет, но при
этом все дети семейства Чапман имели именно ее оттенок волос. Отец
— единственный в семье абсолютный блондин — обладал голубыми
глазами, которые передались Дейзи и Майклу. Мне же достались
зеленые глаза бабушки, их я считала красивыми, но в остальном,
просто ненавидела свою внешность, считая ее весьма заурядной. Со
своей худощавой фигурой, рядом с Дейзи, которая могла похвастаться
изящными формами, я чувствовала себя непривлекательной, хотя это не
мешало мне постоянно язвить и насмехаться над старшей сестрой. В
свои шестнадцать лет она вела себя как восьмидесятилетняя старуха,
желавшая всех научить своему жизненному опыту.
