— Ты позор этого заведения! Немедленно подписывай документы об
увольнении и вытряхайся без выходного пособия! — орала заведующая
нашего детского сада, пока я, съежившись, пыталась стать
невидимой.
Знала, что это особо не поможет, но из последнего надеялась. Моя
надежда на то, что я буду работать с детишками и растить из них,
если не гениев, то как минимум достойных людей, рассыпалась прямо
на глазах.
Вот только заведующая детского сада продолжала кричать на меня,
словно упиваясь своей властью. Она обзывала меня по-всякому и
разорялась на тему того, что все мы, молодые, испорчены
психологами, и нам просто нет места в системе образования!
— Но ведь я поступила правильно! У Машеньки были синяки и
ссадины по всему телу после выходных, да и по поведению девочки
совершенно очевидно, что дома творится что-то не то! Её же именно
поэтому и отдали в наш специализированный детский садик, — я честно
попыталась возразить, надеясь, что заведующая меня услышит и,
наконец, поймёт, что я обратилась в службу опеки не по собственной
прихоти или неприязни к родителям девочки, которые, если честно,
вызывали у меня весьма неприятные эмоции, а потому что совершенно
искренне хотела помочь девочке.
Машенька была прекрасным и очень послушным ребёнком, но слишком
зашуганным, если не сказать забитым.
Проблема была в том, что за последние пару недель я начала
подозревать, что эта её «забитость» не была фигуральной, она была
самой что ни на есть настоящей. Уже второй или третий раз после
выходных я замечала на теле маленькой пятилетней девочки синяки,
слишком характерные для того, чтобы подумать, что это простая
случайность.
— Нас ЧАСТНЫЙ специализированный садик, — ехидно поправила меня
заведующая и пододвинула ко мне уже распечатанный бланк с
увольнением по собственному желанию.
— Как ты думаешь, дурёха, сколько родителей поспешат забрать у
нас своих деток, как только узнают о том, что наша же
воспитательница донесла на родителя в службу опеки? А я тебе скажу!
Больше половины! Оно мне надо? Давай подписывай документы и вали на
все четыре стороны. И вообще радуйся, что тебя только уволили! Всем
известно, кто у Машеньки папа, а тебе стоит научиться не лезть не в
своё дело!
Я честно ещё попыталась хоть как-то посопротивляться и доказать
свою правоту, но мне быстро дали понять, что если я продолжу
трепыхаться, то меня уже уволят за несоответствие и завалят на
аттестации, и тогда меня уже никто даже нянечкой никуда не возьмёт,
не то что воспитательницей.
Так что выхода у меня на самом деле не оставалось. Никакого.
Я подписала документы и буквально вывалилась из кабинета
заведующей, чтобы быстро натянуть на себя поношенную куртку и выйти
на пронизывающий зимний холод.
Забавно, я ведь хотела на первую зарплату купить себе новый
пуховик, чтобы в старом не позориться. Даже приглядела себе один.
Хорошо, что купить не успела. Считай, повезло, потому что моя
первая зарплата, которая только сегодня утром упала на карточку,
стала и последней.
Вот такое вот начало декабря. А ведь до Нового года совсем
ничего. Успею ли я найти ещё в этом году новое место работы? Я в
этом сильно сомневалась.
Но я гордо шмыгнула носом и вытерла салфеткой потёкший от
переживаний нос.
Так, не вешать нос. Я-то знаю, что всё сделала правильно. Даже
больше — возможно, и тут это когда-нибудь поймут.
Но это уже будет не моё дело. Лишь бы только с Машенькой всё
было в порядке. В этом плане я всё же доверяла службам опеки: они
серьёзные ребята, и им плевать, крутой кто-то бизнесмен или нет.
Бить детей нельзя, и точка.
То ли от порыва ледяного ветра, то ли от воспоминаний о жутких
синяках на маленьком теле меня передёрнуло. Я поспешила ещё глубже
закутаться в самодельный шарф, а потом и капюшон сверху накинула,
чтобы точно не замёрзнуть.
