Пакс

Моему агенту, Стивену Малку, который сказал «Пакс».

С. П.

Общение лис – сложная система голосовых и мимических сигналов, запахов и поз. Набранные курсивом «диалоги» в главах от Пакса – попытка перевести этот выразительный лисий язык в слова.

То, что это не происходит здесь, не значит, что это не происходит.

Лис догадался, что автомобиль замедляет ход, раньше мальчика, он всегда чуял всё раньше. Подушечками лап, вибриссами, позвонками. А когда дрожание и гул изменились, лис понял, что дорога стала неровная. Он вытянулся на коленях у мальчика, ловя струйки запахов из окна. Струйки говорили, что снаружи лес. Резкие ароматы сосновой древесины, коры, шишек и хвои будто иглами пронзали воздух, между ними вились более мягкие нити клевера, дикого чеснока, папоротников и ещё сто других запахов, которые были лису незнакомы, но все они были зелёные и настойчивые.

Его мальчик тоже что-то чуял. Он притянул лиса обратно на колени и крепче прижал к себе своей бейсбольной перчаткой.

Мальчик тревожился, вот что удивляло лиса. Они и прежде ездили в автомобиле, несколько раз, но тогда мальчик был спокоен и даже весел. Лис сунул нос в карман перчатки[1], хотя и ненавидел запах кожи. Когда лис делал так, его мальчик всегда смеялся. Сейчас он обхватит перчаткой голову лиса, а лис станет вырываться, и игра отвлечёт мальчика.

Но мальчик поднял лиса на руки и прижался лицом к белой шерсти воротника.

Только тогда лис понял, что его мальчик плачет. Он извернулся, чтобы увидеть его лицо и убедиться. Да, мальчик плакал, но без единого звука – такого лис тоже не помнил. Он вообще уже очень давно не видел, чтобы из глаз его мальчика лились слёзы, но раньше, когда такое случалось, мальчик вначале всегда громко вскрикивал, словно требовал внимания: сейчас начнётся, сейчас потечёт эта солёная вода.

Лис лизнул слезу и удивился ещё больше. Не было запаха крови. Он вывернулся из рук, чтобы рассмотреть своего человека внимательнее: неужели он, лис, не заметил рану, неужели нюх подвёл? Нет, лисий нюх никогда не подводит: крови не было. Ни крови, ни кровоподтёка под кожей. И костный мозг не сочился, как однажды, из трещины в кости.

Машину качнуло вправо, и чемодан на сиденье рядом с мальчиком тоже съехал вправо. Лис по запаху знал, что внутри – одежда мальчика и вещи из его комнаты, до которых мальчик дотрагивался чаще всего: фотография с комода и то, что всегда было спрятано в нижнем ящике, в тайнике. Лис тронул лапой угол чемодана, надеясь, что крышка приподнимется и мальчик своим слабым носом учует любимые запахи и успокоится. Но машина как раз заскрежетала и поползла ещё медленнее. Мальчик качнулся вперёд, сжал голову руками. Сердце лиса забилось чаще, остевые волосы на хвосте приподнялись, встали торчком. От новой одежды отца мальчика пахну́ло палёным металлом, обожгло горло. Лис подскочил к окну, заскрёб стекло. Дома, когда он так делал, его мальчик иногда открывал окно, и лису сразу становилось лучше.

Но вместо этого мальчик снова притянул лиса к себе на колени и стал что-то говорить отцу просящим голосом. Лис научился понимать значение многих человеческих слов, и только что мальчик произнёс слово, которое лис хорошо знал: «НЕЛЬЗЯ». Часто вслед за этим словом звучало одно из двух знакомых лису имён: его собственное или имя мальчика. Лис внимательно слушал, но сегодня было только «нельзя», без имён; оно звучало просительно, и мальчик повторял его снова и снова.

Автомобиль ещё раз тряхнуло, он съехал на обочину и остановился, за окном взметнулось облачко пыли. Отец перегнулся через сиденье, проговорил несколько слов ласковым голосом, который совсем не вязался с его крепким запахом лжи, и поднял лиса, взяв его за шкирку.