— Ты обещал сказать, где живут мои
дети! — ударяю кулаком по столу. Смотрю на старого друга, в груди
ярость бушует, а ему пофиг на мой гнев.
Давид откидывается на спинку кресла,
скрещивает руки на груди и молча взирает, как я бешусь. Ему
доставляет удовольствие смотреть на мои страдания. Гаденыш!
Несколько лет назад я совершил
ужасную ошибку, последствия которой разгребаю до сих пор. Дети —это
все, что у меня осталось. Смысл жизни. Если бы не они, меня бы уже
давно не было здесь.
Однажды я уже пошел на поводу у
своих эмоций, тем самым разрушив жизни сразу нескольких человек. На
этот раз буду действовать разумнее и спокойнее.
Но блин! Как же это тяжело!
Я должен увидеть своих детей. Да как
Давид этого не понимает?!
Сегодня, после того как Торковский в
очередной раз отказался называть их местоположение, я окончательно
потерял терпение. Еще немного — и сорвусь. Чувствую же.
— Где они?! — требую ответ. Мне
нужно знать. Прямо сейчас!
— Я уже тебе все ответил, — заявляет
невозмутимо.
Внешне Давид остается спокойным, как
удав.Но я вижу, как трудно ему это дается.
Мы слишком много лет знаем друг
друга, слишком через многое прошли. Нам нет смысла прятать эмоции и
истинные чувства за маской. Научились понимать друг друга без
слов.
— Дава! Ты переходишь черту, — рычу.
Я зол, и с каждой секундой сложнее сдержаться.
Да блин! Я же сейчас все здесь
разнесу!
— Ольга не желает тебя видеть, —
пытается объяснить мне свою позицию. Но упоминание имени его сестры
лишь сильнее раздраконивает.
Между нами была единственная ночь,
которую даже не помню. Я был пьян так сильно, что даже не узнал ее
тогда.
Лишь потом, спустя несколько лет,
выяснилось, что я стал отцом. А мои лучшие друзья, братья
Торковские, приходятся дядями моим детям.
И эти лучшие друзья скрывают от меня
местонахождение своих племянников! Засранцы они, а не друзья!
— Мне плевать на ее желания! —
взрываюсь. Мне плевать, я ору на весь кабинет. — У моих детей есть
отец! Нравится Оле или нет, но я буду участвовать в их жизни!
Опираюсь ладонями на стол. Крепко
сжимаю руки в кулаки. Еще немного —и всажу их в гладкую деревянную
поверхность несколько раз.
Бесит меня! Все бесит!
Друзья еще называются! Прячут моих
детей!
— Мак, угомонись.— Давит наклоняется
вперед, смотрит мне в глаза. Друг остается спокойным, и его деланое
спокойствие только сильнее заводит.
Выпрямляюсь. Делаю несколько широких
шагов по кабинету. Злость и ненависть ко всему миру пульсируют в
груди.
Давид не сводит с меня внимательный
взгляд. Он устало трет переносицу и тяжело вздыхает.
— Я поговорю с Олей еще раз, — снова
дает обещание. Сколько их было уже? Целая тьма! — Попытаюсь
объяснить сестре, что ты имеешь право на присутствие в жизни
детей.
— Прикалываешься?! — зло сверкаю
глазами.—Адрес пиши, — кладу перед другом на стол лист бумаги и
ручку. — Я сам с ней поговорю!
Ты мне только адрес дай, а там я уже
сам со всем справлюсь. Твоя сестра на этот раз не скроется от
меня!
— Так не пойдет.— Друг отвечает
более жестко. Отодвигает ручку и бумагу в сторону. — Оля не
позволит тебе приблизиться к детворе.
— Я даже спрашивать ее не собираюсь!
Это мои дети! И они должны знать, что у них есть отец! — Перед
глазами все плывет от дикой злости. Приходится несколько раз
глубоко и медленно вдохнуть, чтобы хоть немного прояснить свой
разум. Он пылает.
— Кажется, ты меня не расслышал.— В
голосе друга появляются опасные нотки. А мне пофиг. Я опасен не
меньше его самого. — Без ведома Оли ты к детям не подойдешь.
— А это уже не тебе решать, —
продолжаю наседать на Давида. — Мои дети должны знать, что у них
есть отец! — снова меряю шагами кабинет друга.
Я больше не могу спокойно сидеть и
ждать, когда они с братом решат мне обо всем рассказать. Настало
время узнать правду!
