Густой промозглый сумрак поздней осени ложится на Петербург так, что порой не видно конца улицы. Туристы, «насладившиеся» ледяным ветром Дворцовой площади и набережных каналов, с облегчением покидают город, не побывав в одной из значимых достопримечательностей. Дворах-колодцах, расположенных буквально в двух шагах от их маршрутов. В этих тесных каменных лабиринтах ветер гоняет мусор из переполненных бачков, швыряя обрывки в потёртые двери старых парадных. Ржавчина безжалостно «съедает» уличные таблички, стирая названия улиц до неузнаваемости. Днём здесь царит своя, особая атмосфера. Но как только осенние сумерки накрывают город, становится ясно, что мрачные переулки питерских дворов скрывают куда больше, чем глухие стены и облупившуюся штукатурку.
Макс по дороге домой из школы не просто разглядывал мокрые улочки: он обожал фантазировать. Будучи фанатом ужастиков и фантастики, парень представлял себя главным героем зомби-апокалипсиса, скрытно скользящим по безлюдному району родного Питера с рюкзаком «припасов». Конечная цель «выживальщика» – двухкомнатная квартира на 3-ей линии В.О. – виделась «защищённой берлогой», где он скрывался от прожорливых мертвецов. Пусть это казалось детской забавой, ему нравилось верить, что при необходимости он способен на героическое поведение и готовность ко всему – даже к реальному нашествию ходячих.
В свои четырнадцать лет Максим Морозов выглядел чуть младше сверстников, и за это его частенько дразнили. Невысокий, худой, по-питерски бледный, Макс плохо воспринимал «шпильки» ровесников: пусть ненароком, но задевавшие уязвлённое самолюбие. Подросток к тому же слегка заикался, когда сильно нервничал, – что давало особо злым языкам ещё больше поводов придираться. Нынешний четверг, в сущности, не предвещал ничего необычного. Но, как часто бывает, всё начало стремительно меняться ближе к вечеру.
После уроков Максим возвращался домой приблизительно в одно и то же время, не задерживаясь в стенах школы. Желания попасть на глаза маргиналам, провоцирующим неприятности ради забавы, не было. Но сегодня он задержался на полчаса. Помогал пожилой учительнице литературы, Варваре Константиновне, перетаскивать коробки со старыми учебниками из кабинета в библиотеку. Он не был круглым отличником, но литературу обожал. Именно там, за страницами книг, Максу было максимально комфортно. Подросток воображал себя соучастником разных историй и раз за разом вместе с главным героем побеждал и своих собственных «демонов».
Когда он вышел из здания, накрапывал обычный для Питера дождик, мелкий, неприятный, навязчиво пробирающийся под ворот. Зонт? Для слабаков. Макс привычно накинул капюшон тёмной толстовки, закрепил лямки потрёпанного рюкзака и посмотрел в сторону остановки. Ожидание автобуса означало толпу мокрых и злых пассажиров, тесноту внутри и косые взгляды. Плюс, а вернее – минус, автобус ходил редко, особенно по вечерам. Но и пёхом топать вдоль главных улиц, как этого требовала мама, не хотелось – лишний крюк. Макс решил, что сегодня рискнёт и срежет путь через знакомый переулок, который сокращал дорогу домой почти на десять минут. Вроде бы маршрут проверенный, но всё равно в глубине души всплыла ненавистная, однако до боли знакомая тревога.
– Да нормально всё будет, – пробурчал он под нос, вслушиваясь в шум проезжающих машин. – Просто п-перебегу быстро и всё.
Язык тут же начал порываться к заиканию. Дав мысленный приказ: «Заткнуться и двигать булками», – подросток рванул по намеченному маршруту. Нырнув в первый переулок, Макс чуть не поскользнулся на скользком асфальте. В серых сумерках казалось, что весь мир сливается в одну нескончаемую лужу. Улица была узкая, извивалась между двух десятков домов, чьи фасады – облупившиеся, помнившие советские времена, тянулись к самому небу. Тусклые фонари, натянутые над дорогой меж зданиями, подрагивали от ветра. Где-то наверху хлопали форточки в окнах, а вдоль потрескавшегося тротуара валялись остатки коробок, старые бутылки, мусор, накопившийся за день.
