Еле продрав глаза, осмотрелась мутным взглядом. Костёр… А я укрыта какими-то одеялами. И, кажется, я в пещере.– Мама, а когда она придёт в себя? – послышался детский голосок совсем рядом со мной. Я тихо застонала, ощущая себя разбитой и очень замерзшей, но дрожать не было сил. Только недавно я начала отогреваться, чувствуя рядом с собой какой-то источник тепла и треск. Кто я? Где я?
– Мама! Мама! Она очнулась! – раздался рядом громкий крик.
Застонав, заёрзала, желая заткнуть уши. От громких звуков заболела голова.
А после я наконец увидела обладателя голоса. Обладательницу… Молодую женщину лет тридцати пяти. Она приподняла мою голову и к губам приставила кружку.– Мира, не кричи, – шикнул кто-то рядом.
– Пей, это полезный отвар. Быстро тебя на ноги поставит.
А мне так хотелось тепла.Отвар был горький, но вкус не имеет значение. Главное, он был горячий, но не обжигающий.
– Как же ты очутилась здесь, девочка? Где твои родители? – с жалостью спросила женщина.
Я не знаю! Ни своего имени, ни своей семьи. Ни места, в котором нахожусь! Словно мне стёрли память!– Не знаю, – шепнула я, в ужасе распахивая глаза.
Девочка подошла ближе, и я наконец смогла её рассмотреть. Ей лет шесть, может семь. И она умоляюще смотрит на маму, держа в руках массажную расчёску.– Ну–ну, тише, – успокаивающе погладили меня по голове. – Скорее всего это из-за болезни. Ничего, всё наладится. – Мама, а можно я возьму это? – вновь раздался детский голосок.
– Ты где это взяла? – нахмурилась женщина.
–– Там, в той странной сумке, – растерялась девочка. – Ну можно? Ма-ам!
– Ты с ума сошла? – женщина грозно сдвинула брови и потянулась за чем-то. Через секунду доставая тонкую хворостину. – Кто учил тебя по чужим вещам лазить, а? А ну-ка иди, задам трёпку!
Секунда, и малышка убежала. Но женщина не погналась. Отложила хворостину и покачала головой, тяжело вздыхая..– Ой, – тихое от девочки.
– Прости её. Маленькая ещё. Ох не доглядела я с воспитанием.
– Она миленькая, – улыбнулась я слабо.
– Миленькая! – фыркнула незнакомка. – Эта миленькая по твоему странному мешку лазит. Вот что она схватила? Да ещё и без разрешения!
– Это расчёска, – недоуменно пояснила я. – Самая обычная, волосы расчёсывать.
– Да? – взгляд женщины стал настороженным. Отвернувшись на пару минут, она повернулась обратно с деревянным гребешком. – Вот, чем расчесывают волосы. А ту штуку я никогда не видела. И материал… странный.
– Пластик и резина, ничего странного, – пожала я плечами.
– Откуда ты, девочка? – тихо спросила женщина, глядя на меня изучающе. – Одежда не наша, говоришь странно, вещи эти…
– Я не знаю, – растерянно пробормотала я и неожиданно расплакалась. – Совсем ничего не помню.
– И идти тебе некуда, с твоей-то памятью, – вздохнула женщина. – Меня Дарина зовут. Мы жили в Кукушке, в трёх днях пути отсюда. Муж погиб на лесоповале, а мы решили с Мирой переехать в город. Сложно без мужчины в деревне, а в городе у меня дом от бабушки остался.
– А я… Я ничего не могу рассказать, – тихо сказала я, отводя взгляд. – Не помню. Даже не знаю, что за Кукушка и что за город.
– Не мудрено. Мы нашли тебя в нескольких метрах от этой пещеры. Прямо на дороге лежала, без сознания. А дождь такой… ужас. Вот мы и решили переждать непогоду, да и тебя согреть надо.
– Спасибо, – шепнула я с благодарностью.
– Да было бы за что, – отмахнулась Дарина. – Как же ты теперь будешь? Без документов, в странных вещах. Ох… А может с нами поедешь? Пока не вспомнишь себя. Будешь жить у нас, помогать мне с пекарней.
– А можно? – я вскинулась, с надеждой глядя на женщину. Если она сейчас уйдёт, то… я пропала.
– Ну а как мне бросить тебя здесь, – вздохнула женщина. – Только вот… Документы тебе нужны. Приедем в город, ты всем называйся дочкой моей. Тебе лет восемнадцать, не больше, так то по возрасту как раз подходишь. А я в управлении скажу, что документы твои сгорели, нам новые выдадут. Ты, пей отвар, пей. Скоро полегчает, сможешь на телегу залезть. А я пока лошадь проведаю.
