Если ты, мой уважаемый Читатель, взялся за эту повесть, не прочитав предварительно «Пересечение Времен», то тебе многое будет непонятно. Поэтому, позволь представить тебе тех персонажей и те названия, которые «Переплетение» наследует из «Пересечения». Если же они тебе уже знакомы, то просто перелистни страницу. Итак:
Арье-Лёва-Лев-Лёв Ковнер:
Молодой израильтянин, отправившийся в Киевскую Русь Х-го века за своей любовью, с которой познакомился на таинственном сайте «Случайного Соединения». В том мире у Земли два спутника: Луна и Месяц. Повествование ведется от его имени.
Анна-Ингимюнда-Ладислава, дочь Неждана из рода Бравлинов:
Любимая Арье, попавшая в наш ХХI-й век с помощью Зеркала (это такой старинный артефакт, и я понятия не имею о принципах его работы).
Неждан, сын Ингваря из рода Бравлинов:
Отец Ани, княжеский сотник, командир заставы на Трубежском броде. Погиб в сражении с протовенграми.
Веда:
Ведунья из Х-го века. Обладает экстрасенсорными способностями.
Элияху из Мурома, Добрыня, сын Добрыни, Олешко, сын Радонега:
Спецназ» князя Владимира Киевского, возможно – прообразы трех былинных богатырей. Добрыня сражался трофейным японским двуручником, неизвестно как попавшим в Поле
Соловей:
Бывший муромский мятежник, ставший предводителем разбойников. Был совершенно лыс и хорошо умел свистеть. Убит под Заворичами.
Глеб-кузнец и Куэрчи, его раб-печенег:
Обитатели средневековых Заворичей. Куэрчи погиб, защищая заставу.
Тархош из рода Акоши:
Предводитель мадьярских всадников, разбитых под Заворичами.
Эйтан:
Руководитель израильской группы по исследованию Л-энергии (не спрашивайте меня, что это такое, я и сам толком не знаю).
Рои:
Его ведущий специалист. Очень любит поесть. Гениален.
Майор Шумейко:
Начальник Подольского отделения УВД, Киев.
Мишель:
Приятель Арье, подсказавший ему адрес «Случайного Соединения».
Заворичи:
В наше время – село в Украине, в часе езды от Киева. В Х-м веке – застава в виде детинца, защищающая (это не описка – именно «защищающая», а не «защищавшая») брод на реке Трубеж.
Канигард:
Скандинавское наименование Киева.
Самватас:
Так кочевники называют Киев.
Трубеж:
Левый приток Днепра (сам Днепр/Славутич в представлении, я надеюсь, не нуждается).
Тех же персонажей, что впервые появляются на страницах этой книги, я представлять не буду. Итак, мой Читатель – смелее вперед.
О, как мы твердокаменно считали:
Предвечна времени связующая нить.
Записанное в каменных скрижалях,
Не изменить, вовек не изменить!
Но пусть все мудрецы вопят о чуде —
Я вижу, времена сплелись в одно.
Ни то, что было, и ни то, что будет
Не решено, пока не решено!
Безумный Хронос пляшет вкруговую,
Сменяя времена попеременно
Все, что когда-то было – существует!
Одновременно! Да! Одновременно!
В пять часов пополудни в геймеровское кафе не бывает много посетителей. Вот и сейчас, кроме меня в заведении не было никого, только хозяин за стойкой и два подозрительных типа в дальнем темном углу. Мне они не мешали, так как я заканчивал свой кофе за одним из столиков под зонтиками на тротуаре. Подошла Анюта, улыбнулась мне, села и попыталась допить свой «латте», но не смогла – тряслись руки. Я отвернулся и сделал вид, что увлечен возней голубей на противоположной стороне улицы. Что поделаешь, не провожать же ее в женский туалет, каждый раз как моей любимой захочется пописать. Ждать под дверью она мне тоже не разрешает, стесняется.
Когда, разобравшись с голубями, я повернулся к Анюте, она уже допивала свой кофе. Ну и слава Всевышнему. На второй год жизни в нашем мире, мою ненаглядную уже нелегко было бы отличить от какой-нибудь сабры, порожденной улицей Шенкин. К автомобилям, автобусам, поездам и прочим чудовищам она привыкла удивительно быстро, еще во время своих приключений в Украине. Современная одежда далась ей труднее. Из Киева в Тель-Авив она так и летела в свободном, длинном платье правда не своем, древнерусском, а сшитом на заказ в ателье на Крещатике. Одеть брюки, узкое платье или юбку она категорически отказывалась, называя их «бесовской одежей». Интересно, что перелет из Борисполя в Бен-Гурион она перенесла совершенно спокойно, может быть потому, что мы были вместе. Весь полет она смотрела то на землю за окном самолета, то на меня, спокойно улыбалась и терлась о меня плечом. А я смотрел только на нее, на женщину, преодолевшую десять веков в поисках своей любви так непринужденно, как иные переходят улицу.
